— Можно тебя на несколько слов? — Яр поднимается с места и тянет мне руку. А вот и ключевой момент нашего представления. Интрига года: уйдет ли героиня с грустным Пьеро или останется с адвокатом дьявола.
— Нет, нельзя! Говори свои слова здесь, — решает за меня Доронин. В глазах Яра вспыхивает ярость, она направлена на Захара, но он по-прежнему тянет ко мне руку и смотрит в глаза, словно не веря в происходящее. — Моя женщина останется со мной, — Доронин демонстративно подхватывает меня за талию, собственнически сжимая.
— Эля?! — голос Ярослава почти срывается.
— Я останусь с Захаром, — отвечаю я. Отворачиваюсь и прячу лицо, утыкаясь Доронину в плечо.
— Если у тебя есть вопросы, ты можешь задавать их мне. Я отвечаю за Элину, — Захар с виду спокоен, но я чувствую, как напрягаются его мышцы, когда он заглядывает в глаза Ярослава.
— Ну раз ты отвечаешь… — язвительно усмехается Яр. — Пойдем ответишь, — нарывается, кивая в сторону выхода.
— Ну пошли, — Доронин усмехается в ответ и поднимается с места.
— Нет, никто никуда не пойдет! В таком случае мы уйдем! — подрываюсь с места, потому что не хочу, чтобы они выясняли отношения. Захар берет меня за руку и притягивает к себе.
— Я похож на человека, который не может решить конфликт? — вкрадчиво шепотом спрашивает он. Отрицательно мотаю головой. — Наслаждайся музыкой, моя девочка, — уже демонстративно громко произносит Захар, помогая сесть, и удаляется с Ярославом.
Мама всегда говорила, что нельзя вмешиваться в разборки мужчин, а я не могу спокойно сидеть. Захар вменяем, а вот Ярослав нет. Захар дипломат, а Ярослав…
Допиваю залпом мартини, ёрзая в кресле. Самое смешное, что я переживаю и за Ярослава, и за Доронина.
«Мужчины разберутся сами», — повторяю себе, но самовнушение мало помогает, волнение нарастает.
Встаю с места, и ноги сами несут меня на выход. В холле мужчин нет. Выхожу на улицу, замечаю Доронина и Яра на стоянке, недалеко от входа. Я не слышу, о чем они говорят. Доронин, как всегда, само спокойствие, а вот Яр очень эмоционально жестикулирует и одновременно курит. Холодно, обнимаю себя руками, но решаю просто понаблюдать, не вмешиваясь.
В какой-то момент Яр замирает и внимательно слушает, что говорит Доронин, а потом вышвыривает сигарету, неожиданно резко замахивается и бьет Захару в челюсть. Доронин пошатывается от неожиданности, но ориентацию не теряет, и уже ловит следующий летящий кулак Ярослава, выкручивая ему руку.
Срываюсь с места и, спотыкаясь на каблуках, лечу к ним. Доронин наносит удар ребром ладони Яру в горло и резко отпускает. Все. Такой удар лишает дыхания и заставляет Ярослава согнуться и кашлять.
— Прекратите! — кричу я, подбегая к мужчинам, и не знаю, к кому кидаться. У Доронина разбита и кровоточит губа, немного распухла челюсть. Яр еле дышит и никак не может откашляться.
— Да никто и не собирался продолжать! — раздражительно кидает Захар, смотрит на свою голубую рубашку, забрызганную каплями крови, и морщится. — Зачем ты вышла?! Еще и раздетая?! — с нотками злости спрашивает меня.
— Затем, чтобы прекратить вот это! — я тоже эмоциональна и не знаю, на кого злиться больше. Наверное, на себя за то, что допустила такой исход.
— Яр ты как? Дышать можешь? — подхожу к нему, опускаю руку на плечо, а он нервно ведет им, сбрасывая мою ладонь как что-то противное.
— Ничего страшного, я умею рассчитывать удар, — Захар опять собран и спокоен, контролирует свой голос и интонацию. — Дыхание скоро восстановится, а вот боль отпустит не скоро, — холодно констатирует он, берет меня за руку и тянет на себя. — Поехали, наш вечер закончен.
— Яр… — не знаю, что хочу сказать, просто убеждаюсь, что он приходит в себя и уже смотрит на меня пренебрежительно, покорно иду за Захаром.
Мы не возвращаемся в клуб и не забираем верхнюю одежду. Доронин помогает мне сесть в машину, сам садится за руль и тут же заводит двигатель, включая обогрев. А я не чувствую ни холода, ни тепла. Я не хотела, чтобы так вышло… Может, конечно, все и к лучшему… Кажется, чтобы остудить чувства Ярослава, мне придется его потерять. Очень сложно терять людей… особенно когда их в твоей жизни мало.
Мы не трогаемся с места. Захар осматривает свою челюсть в зеркало и морщится. Открывает бардачок с моей стороны, достаёт влажные салфетки, но я выхватываю их из его рук.
— Позволь мне, — отдает, поворачивается ко мне, следя за моими действиями. Вынимаю антисептическую салфетку, аккуратно стираю кровь с его подбородка и промакиваю губу, едва касаясь, чтобы не причинить большей боли.
— Что тебя сейчас больше беспокоит: разбитая губа или испачканная рубашка?
— Завтрашний судебный процесс, на котором я буду присутствовать с подпорченным фейсом. И рубашка тоже… Поэтому поехали быстрее домой, я хочу ее снять, — забирает из моих рук салфетку закидывает все в бардачок и выезжает со стоянки.
— Извини, я не хотела, чтобы так вышло. Мне нужно было догадаться, что Ярослав не сможет сдержаться.
— Ты не можешь за него отвечать.
— Что ты ему такое сказал, что он тебя ударил?
— Правду.
— Господин адвокат, не уходите от ответов. Говорите развернуто. Какую правду?
— Я сказал, что теперь ты моя женщина. И его мнимая влюбленность выглядит жалко. А его речь о том, что между вами что-то есть, не имеет смысла и почвы.
— Он сказал, что между нами, что-то есть?!
— Он пытался убедить в этом меня.
— Не вся правда, получается. Я не ваша женщина, Мастер. Я вам себя не отдавала. Только в качестве сегодняшней мизансцены.
Захар снисходительно усмехается, словно я сказала глупость.
— Я не трахаю женщин просто так. Позволила мне прикоснуться к себе – априори стала моей, и я за тебя отвечаю. Так что все верно. Я не солгал.
— Ах, как у вас все просто, — уже иронично усмехаюсь. — Я позволила? Вы, Мастер, сами брали, что хотели, не спрашивая моего разрешения! — почти кричу, начиная злиться.
— Не нужно на меня повышать голос, Элина, — холодно произносит он. — Я, в конце концов, тебя не под венец веду. Но и ты не шлюха. Поэтому, как не крути, мы вступили в отношения. И я хочу их сохранить, — твердо говорит Доронин, а я замолкаю, отворачиваясь к окну. Ничего не чувствую, кроме щемящей боли в груди. Отношения…
