Блестящий ученый Казем-Бек был также прекрасным преподавателем. В отличие от своих немецких предшественников, Казем-Бек поставил перед собой задачу выучить русский язык, что, возможно, стало одной из причин его растущей популярности как преподавателя
455. Один из его студентов вспоминал: «Меня интересовал не татарский язык, а профессор Александр Касимович Казем-Бек. Мне несколько раз приходилось его встречать на улице оригинального по костюму, живого, изящного, и я был рад случайно видеть и слушать его речь»
456. Он подготовил нескольких студентов, которые в дальнейшем стали выдающимися востоковедами, среди них были Илья Березин и Николай Ильминский. Самым знаменитым учеником мирзы стал граф Лев Толстой, который подал документы на восточное отделение Казанского университета в надежде стать дипломатом. Несмотря на все свои лингвистические таланты, юный абитуриент больше интересовался карточным столом и борделями, чем занятиями, и, провалившись в первый год, перевелся на менее требовательный юридический факультет
457.
Казем-Бека любили не только студенты. Несмотря на его жалобы на одиночество и некоторую изолированность в течение первых лет службы в университете, его коллеги высоко ценили общение с ним. Казем-Бека с большим удовольствием приглашали на ужины, особенно когда в город приезжали знаменитости
458. Во время своего посещения города в 1836 г. император Николай I отметил ученого, надолго остановившись для разговора с ним
459. Наконец, благодаря своей экзотичной восточной внешности Казем-Бек пользовался большой популярностью у представительниц прекрасного пола. Одна дама как-то заметила, что «его взгляд был подобен молнии, против которой было невозможно устоять»
460. По всей вероятности, она была не единственной, на кого Казем-Бек производил подобное впечатление. Согласно одному французскому автору, написавшему биографию ученого, у Казем-Бека в России было четверо внебрачных детей
461.
Несмотря на принятие христианства, отношение Казем-Бека к исламу не было враждебным. Указывая на его недостатки, Мирза, однако, не считал мусульманство полностью ошибочной религией. Опубликованные им в либеральном журнале «Русское слово» четыре статьи, посвященные ранней истории ислама, содержали сравнительно объективный анализ происхождения этой религии и появления пророка Мухаммеда
462. Как и многие из его современников, он указывал на застой, коррумпированность и деспотизм, характерные для исламского мира XIX в. Но от тут же замечал, что кризис восточной цивилизации не является беспрецедентным в мировой истории, в которой уже были периоды упадка цивилизаций, что доказывает пример Древнего Рима и Византии. Фактически именно застой и замкнутость Византии в VII в. и создали предпосылки для появления новой религии, которая постепенно вытеснила христианство на юго-восточных границах империи.
Основатель ислама был представлен Казем-Беком сравнительно благосклонно. Хотя Мирза и опустил упоминания о различных чудесах, с которыми обычно ассоциировались молодые годы будущего Пророка, как простые проявления невежества и легковерия темного люда, ученый, несомненно, видел в Мухаммеде выдающегося человека, «одаренного прекрасной памятью, сильным интеллектом, сдержанного и вдумчивого»
463. Новую религию Пророк создал после того, как был глубоко разочарован в «печальном состоянии той веры, которая была его от рождения»
464. Глубокое влияние на формирование его духовных взглядов оказало общение с христианами и иудеями, которых он встречал во время своих путешествий в молодые годы. Если учитывать «плачевное состояние христианства в Аравии и Сирии», раздираемых ересями, представляется закономерным тот факт, что Магомет нашел истину в вере, которая, хотя и сформировалась под влиянием учения Иисуса Христа, все же сильно от него отличалась
465.
Казем-Бек утверждает, что ислам не был ни сознательным обманом, ни враждебной ересью. Правильнее рассматривать новую религию Мухаммеда как результат сложных, продолжавшихся десятилетиями мучительных духовных поисков
466. Своего быстрого успеха новая религия достигла в основном благодаря замечательному поэтическому дару Пророка. Ораторские способности Мухаммеда были настолько незаурядны, что его последователи считали их не иначе как «сверхъестественным чудом»
467. Однако окончательного триумфа ислам достиг, утверждает Казем-Бек, благодаря умелому использованию Пророком воинственного духа своего народа
468. Своей проповедью Мухаммед и его последователи вдохновили арабов-кочевников, традиционно промышляющих разбоем, на завоевания, в результате которых молодое учение вскоре распространилось далеко за пределы Аравийской пустыни. Как Казем-Бек подчеркивал в другой своей работе, джихад (священная война за веру) был «главным орудием, которое Магомет так умело и так аккуратно использовал для распространения своей религии. Это же орудие использовали все халифы в своих завоевательных походах»
469.
