Движущей силой этих изменений являлся арабист барон Виктор Романович Розен, сменивший Васильева на посту декана в 1893 г. По фамилии видно, что происхождение нового декана отличалось от предшественника. Родившийся в немецкой дворянской семье в Ревеле (ныне Таллин), он обладал скорее западным мировоззрением
768. Розен поступил в Санкт-Петербургский университет в 1866 г., чтобы читать ближневосточную литературу, но в отличие от предыдущих поколений российских востоковедов завершал свое обучение в Европе, а не в Азии. После года в Лейпциге у знаменитого ученого Генриха Флейшера, он преподавал на факультете арабский язык с 1872 г. и вплоть до скоропостижной смерти в 1908 г.
Академические интересы барона были сосредоточены на средневековых исламских рукописях Азиатского музея. Сделав весомый вклад в науку в этой сфере (византинисты до сих пор опираются на его труды в вопросе отношений с арабским миром), главных успехов он добился все же в преподавании и управлении. Один из его учеников, Игнатий Крачковский, заявив, что «его имя связано с подлинно новой школой в ориенталистике», если и преувеличил, то ненамного
769. Помимо уже упомянутого Крачковского, Розен воспитал несколько выдающихся востоковедов раннего советского периода – Василия Бартольда, Сергея Ольденбурга и Николая Марра. Он стремился прежде всего привить им уважение к европейской науке. Как указывает Вера Тольц, Розен настаивал, чтобы каждый претендующий стать преподавателем на его факультете, следуя примеру самого Розена, завершал свою подготовку на Западе, знакомясь с его педагогическим и исследовательским опытом
770.
Несмотря на мировоззрение космополита и германское происхождение, Розен был лоялен Российской империи и последовательно защищал преподавание на русском языке
771. В это отношении он мало чем отличался от других петербургских востоковедов нерусского происхождения, в частности Мирзы Казем-Бека и Осипа Сенковского. Барон выступал за более активные контакты с Западом, в том числе и для продвижения российской науки в других странах.
Но главным достижением Розена стало расширение петербургской школы за пределы университета. Первым взятым барьером стало Восточное отделение Императорского русского археологического общества, президентом которого он был избран в 1885 г. Основанное 40 годами ранее общество долгое время проявляло заметный интерес к древним находкам азиатских культур империи, – среди его основателей был и Павел Савельев. Однако именно при бароне Розене он стало играть активную роль в полномасштабном продвижении российского востоковедения через основанный в 1886 г. журнал «Записки Восточного отделения Императорского русского археологического общества».
В этом отношении Россия отставала от мира. Азиатское общество в Бенгалии усилиями Уильяма Джонса уже в конце XVIII в. начало издавать журнал Asiatic Researches, а французский Journal asiatique появился на свет в 1823 г. Еще через 25 лет свой Zeitschrift выпустило Германское Восточное общество
772. Нельзя сказать, что в Санкт-Петербурге не предпринимались такие попытки. В 1818 г. специалист по истории Сибири Григорий Спасский выпустил «Сибирский вестник», который, несмотря на такое название, был посвящен прежде всего восточным исследованиям. После переименования в более соответствующее содержанию «Азиатский вестник» этот ежемесячник выходил еще на протяжении девяти лет
773. В 1865 г. Василий Васильев предпринял попытку основать «Азиатское обозрение» на базе Восточного факультета, но Университетский совет отклонил это предложение за недостатком средств
774.
Розен планировал выпускать «Записки» для широкой аудитории, но вскоре журнал стал более академическим по содержанию. Сокращение российской читательской аудитории компенсировалось вниманием зарубежных ученых, привлеченных усилиями редактора. Рецензии и статьи в «Записках» стали важным инструментом продвижения достижений российского востоковедения на Западе
775.
Барон Розен также был связан и с Академией наук, хотя его отношения с этим почтенным институтом начинались не в лучшую пору. К тому моменту, когда в 1879 г. его в относительно молодом (33 года) возрасте избрали адъюнктом, изучение Азии в Академии было представлено очень слабо. В уставе 1836 г. граф Уваров, стремившийся поощрять развитие дисциплины, отвел под азиатскую словесность два места (из 22 мест для полных членов Академии). С годами мест стало еще больше, и к моменту принятия Розена в Академии насчитывалось три почетных члена и член-корреспондент. Никто из них не являлся выдающимся ученым, и в течение ближайших трех лет они скончались, за исключением специалиста по санскриту, который давно уже вернулся в родную Германию. В результате к 1881 г. Розен остался единственным востоковедом в Академии, да еще и в низком ранге адъюнкта.
Начало 1880-х гг. было сложным периодом для Академии. Уже в течение длительного времени ее репутация ухудшалась, в то время как позиции императорских университетов укреплялись. Более того, общественное мнение все сильнее возмущалось большим количеством иностранцев, носящих почетное звание академика. Для многих россиян Академия наук была «германским учреждением», архаизмом XVIII в., единственной функцией которого было обеспечить синекуру для посредственных зарубежных ученых. До критической точки ситуация дошла в 1880 г., когда в академическом звании было отказано знаменитому химику Дмитрию Менделееву. К этому моменту он уже был известен как составитель периодической таблицы элементов, и, казалось, полностью заслужил эту честь, поэтому подобный казус вызвал возмущение прессы
776.
