– Я бутерброды принесу, а то голова совсем распухла.
– Хорошая мысль. Да, пока не забыл, возьми Платона. Только я, по-моему, принес лишь один том.
– Спасибо, у меня дома его нет, а я хотела перечитать любимое Александром Владимировичем место. Он находит в нем что-то странное. Ты уверен, что не хочешь вина? У мужа тут хорошие запасы. Вот греческое, кажется, дорогое.
– Ты думаешь, он с радостью пожертвует им для науки?
– Он и не заметит. Слава богу он в командировке, и его мало интересует, чем мы занимаемся. Знаешь, наш завкафедрой считает, что я отдыхаю на работе от семейной жизни. И на самом деле, я чувствую себя легко, может быть лишь занимаясь этим грантом с Александром Владимировичем, хоть и не до конца понимаю нашу цель.
– Я тоже не очень понимаю, но мне это по большому счету нравится. Мы много ездим, пишем статьи, но за всем этим есть что-то еще более увлекательное. Мне сейчас кажется, что, кроме того, ради чего я лечу в Египет, меня там ожидает и что-то иное.
– Почему бы и нет. У меня тоже такое ощущение. И вся эта нервная муть, семейная жизнь куда-то отходят. Как будто мы не пешеходы, а пловцы, и плывем в какое-то неизвестное море.
– Красиво сказала.
С того момента, как они начали новую работу, прошло не так много времени. Поначалу все было понятно и знакомо. Статьи на широкие, но внешне вполне традиционные темы, сборники (как вот этот, которым они сейчас занимались), идеи Александра Владимировича о более популярных изданиях, интересные командировки. И все-таки произошли какие-то изменения. Как будто за этой внешне традиционной научной деятельностью таится неведомое. И будто горячий и страстный ветер дует. Как отголосок той страсти, с которой люди древности строили свои пирамиды и высокие храмы…
– Кстати, я вылетаю через неделю. А ты так никуда и не выберешься? Зря ты отказываешься от многих удовольствий, связанных с грантом Александра Владимировича.
– Может быть, как-нибудь попозже. У меня сейчас не то настроение. Думаю, это скоро пройдет.
– Бывает… Даже моя бывшая жена недавно заметила, как ты смотрела на своего мужа. Смотри, не стань Клитемнестрой, уж лучше Рогнедой, та хоть не успела убить мужа своего, князя Владимира Святославича, Красное Солнышко, – и Глеб продекламировал нараспев летописную строку, – и ключися ему пробудиться (и случилось ему пробудиться).
– Не надо так шутить. Лучше налей себе еще пива и поговорим о чем-нибудь хорошем, о твоей поездке в Египет, например. Мне одна знакомая рассказывала, что ощутила там особую энергетику.
– Почему бы и нет? Там были одни из древнейших магических школ, причем традиция, в отличие, например, от шумеров не прерывалась на протяжении тысячелетий. Уж я там научусь. По разным таинственным местам буду ездить. Только жалко хороших попутчиков у меня нет. Знаешь, я тут такого забавного типа встретил в турагентстве. Он меня все убеждал, что по Египту можно путешествовать только с экскурсиями, а по-другому опасно. Зря не едешь. Вместе бы в пирамиду залезли.
– Ты поосторожней с пирамидами… Говорят, некоторым внутри них плохо становится. Уж лучше на вершину залезай.
– Я не альпинист.
– А ты попробуй на пирамиду Джосера. Она самая древняя, и у нее пологие склоны.
– А знаешь, это мысль. Попробую.
Звук арфы в гробнице царицы Шубад.
Этот звук тревожит мой сон, как звон камня,
положенного в основание пирамиды Джосера.
Вчера, кстати, была хорошая передача про Египет под стихи Бунина и Гумилева, очень красивые съемки.
– Я ее тоже видела. Так что у тебя есть предшественники в твоих странствиях, хотя стихи ты вряд ли напишешь.
– Да, наверное. Пожалуй, я лучше буду учиться магии, ведь в Египте, как и в Греции, все есть.
– Действительно. Кстати, в этой передаче цитировали также одно стихотворение Гумилева про Африку:
И последнюю милость, с которою
Отойду я в селения святые,
Умереть бы под той сикоморою,
Где с Христом отдыхала Мария.
– А ведь он прав. Эти таинственные годы жизни Христа, не отраженные в Евангелиях, скорее всего прошли в Египте. Не зря египетские христиане-копты рассказывают много преданий о путешествии девы Марии. Среди них есть одно и о дереве, у которого она отдыхала с младенцем Христом. Будто бы оно находится около Мемфиса близ Каира.
– Да, там, наверное, существуют такие места, – задумчиво сказала Анна, – остановишься, и вдруг светло, спокойно станет, сразу и не поймешь почему.
– Земля, на которой много всего было: и древняя цивилизация, и раннее христианство. Как и в любимой Александром Владимировичем Греции, где и крито-микенская культура, и первые Евангелия, которые дошли до нас на древнегреческом языке.
– Кстати, о Греции. Ты допивай пиво, могу принес¬ти тебе еще Пилзнер, а я пока почитаю Платона.
– Сама сказала – перерыв.
– А я для удовольствия. Вы с Александром Владимировичем все время говорите про Атлантиду, и после ваших разговоров этот его диалог, наверное, будет восприниматься по-другому.
– В общем, да. В последнее время во мне тоже что-то как будто изменилось, и давно известные вещи стали казаться странными. Гибель цивилизаций, пути культур и то, как они доходят до нас, – вот что меня вдруг поразило. Случайно это все или нет? Как в каком-то таинственном детективе. Почему, собственно, бюст Нефертити упал носом в песок, когда жрецы разбивали изображения проклятого из Амарны и его жены? И он пролежал там три тысячи лет, впрочем, как и все, что было в Амарне. И его все же нашли в XX веке. Это оказалось сильнее проклятия жрецов?
– Также, наверное, как трехтысячелетние фрески под пеплом в Фере. Кусто, между прочим, писал, что катастрофа, случившаяся с Критом, возможно, воспринималось греками как проклятие Крита. (Поэтому и упоминание об Атлантиде сохранилось только в Египте, как рассказывает Платон.)
– Да, но самое таинственное, почему они все же найдены и именно через три тысячи лет^
– Ты же сам говорил, будто археологам иногда кажется, что древние как бы хотят, чтобы их раскопали.
– Если бы я писал фантастический роман, я бы сказал, что открытие крито-микенской цивилизации и легенда об Атлантиде хотят спасти европейскую культуру от гибели, образно выражаясь, помогут ей не погрузиться в море. Ведь европейская культура началась с Крита.
– С острова, где любила быка Европа? У тебя, Глеб, появляется склонность к популярным жанрам, пожалуй, даже к чему-то поэтическому. Вот поезжай в Египет и разберись с этим.
– А вдруг со мной что-то там случится, что-нибудь эдакое?
– О чем ты?
Глеб рассмеялся. – Да я почему-то вдруг вспомнил этих новоявленых спонсоров, что с твоими студентами общаются. Откуда они взялись? У них там, между прочим, есть идея, что к древним цивилизациям лучше не прикасаться, это может быть опасным. Кстати, знаешь, что мне тут неожиданно сказал Александр Владимирович? «Глеб, если вдруг что-нибудь вам покажется странным, сразу мне звоните. А, знаете, я думаю, если у нас появится враг, то это замечательно, что такое произойдет сейчас. Двигает ими тоже, что и раньше, только методы стали более криминальными, и это меня радует. Раньше можно было бы просто запретить, а теперь уже нужно, например, выкрасть».
