– К этому надо относится со священным трепетом, – Как-то странно серьезно проговорила Ингрид.
– О, Ингрид, будь осторожней, не прикоснись к проклятию.
– Олав, здесь много тайн, и ты зря тревожишь камни.
– А я знаю, что ты делала в храме. Ты колдовала. Послушайте, друзья. Она нашла там самый мистический рельеф, дотронулась до него, отверзла ему уста. Ведь в рельефах, как и в статуях, живет «Ка». Я видел, она долго около него стояла.
– Тайны храмов и пирамид.
– Мы так не дойдем до отеля.
– А где все же наша карета, ну куда она делась?
– Вот надо же, он столько за нами ехал, а когда надо, его и нет.
– Да мы уже рядом с отелем.
На следующее утро я встретил Ингрид в коридоре. При дневном свете она казалась бледной, с кругами под глазами. Я удивленно смотрел на нее и снова что-то странное мелькнуло в ее взгляде. Она была уже в джинсах и держала в руках мольберт.
– Я не пойду на завтрак. Мы еще увидимся.
– Ингрид, вы уходите? Одна? Осторожней, здесь все-таки не Европа, а Африка. А где Олав?
– Еще спит. Увидимся, – и вдруг, уже у двери обернувшись, добавила. – А вы знаете, Глеб, я долго рассматривала сфинксов у Луксорского храма. Там есть такие, которые вправду улыбаются.
Поначалу к самостоятельным экскурсиям своей жены Олав отнесся философски.
– Наверное, опять пошла рисовать. Ее не переубедишь. Она знает, где мы будем, за обедом и встретимся. Кстати у нее проблемы с телефоном, она даже с собой его не взяла.
Мы осматривали гробницы в Долине царей довольно долго, но когда вернулись в отель, Ингрид еще там не было. На тумбочке у Олава лежала записка: «У меня важные дела. Встретимся позже».
Нами стало овладевать беспокойство.
– Где она в конце-то концов?
– Вряд ли ее умыкнули. Представить такую эмансипированную скандинавскую женщину в гареме мусульманина сложно.
– Да, он сразу получит инфаркт. Они тут все избалованные, не то, что мы, закаленные, – заявил потомок викингов.
Когда мы проходили мимо рецепшн, администратор отеля отдал нам записку.
– Олав, это, наверное, от вашей жены. – Олав, просмотрев ее, протянул ее мне и я прочитал: «Дорогой Глеб, не можете ли Вы вспомнить, из какого источника (египетская лирика, тексты саркофагов или пирамид) такие фразы. Буду очень благодарна, оставьте, пожалуйста, ответ у администратора.
Услышать тайны редко может смертный,
И оскорбить святыню берегись.
Ищи ты силу светлую.
Лишь кто окутан светлой силой,
Войдет бестрепетно сюда»
Я пожал плечами.
– Я не знаю этих строчек.
Мы посмотрели друг на друга.
– А не надо было ей пить воду из Нила.
– Может быть, она и вправду заболела. Вчера была жаркая погода и такой странный резкий ветер.
– Между прочим, есть и другое объяснение. Я тут сидел, курил кальян с яблочными цветками, ко мне подошел официант и предложил: гашиш? Здесь это намного проще, чем купить бутылку вина.
– Да нет, это не для Ингрид, скорее, она где-нибудь опять в храмах застряла. Мы же и сами собирались снова сходить туда. Пойдем ее поищем.
И в самом деле, часом позже в Карнаке за одной из колонн мы увидели Ингрид, которая сосредоточенно сидела за мольбертом.
– С тобой все в порядке? Что ты такая бледная? Мы тебя искали, беспокоились, мы уже не понимаем, в чем дело?
– Все нормально. Глеб, я хочу вам подарить эскиз. Вот этот. Он вам понравится, – она протянула мне этюд, на котором была изображена пирамида Джосера и какие-то люди в древнеегипетских одеяниях.
– Спасибо. А где то, что вы нарисовали здесь, в Карнаке?
– Не спрашивайте меня.
Я подошел к тому месту, где она только что сидела на складном стульчике, и стал разглядывать рельеф на колонне. На нем были лилии, Озирис и какой-то человек, показавшийся мне жрецом.
– Ингрид, вы рассказывали, как иллюстрировали книгу заклинаний, а вдруг все эти наши занятия – от научных публикаций до популярных книг – что-то здесь пробуждают? Какое выразительное лицо у того египтянина, стоящего среди лилий.
– Вас это тоже заинтересовало, Глеб? В книге, которую я иллюстрировала, приводились заклинания, по-моему, подходящие и к этому изображению. Говорят, «Ка» живет не только в статуях, но и в рельефах. Возможно, я сделала что-то не то, но сама не знаю, как это получилось.
– Что ты имеешь ввиду? – поинтересовался Олав.
– Тебе, Олав, я не буду рассказывать, зачем? Ты все равно не веришь. А вот, Вацлав и Глеб, пойдемте, я вам кое-что покажу.
Мы удивленно прошли за Ингрид между рядами статуй и остановились.
– Вы были в святилище, где по их поверьям обитали боги?
– Там совсем темно, что там увидишь. Я туда не пойду, – сказал Вацлав.
– А вы, Глеб?
Я вошел в черное святилище вслед за Ингрид. Странное чувство появилось у меня. В темноте я услышал голос Ингрид:
– Я слишком долго здесь простояла. И, сама не знаю как, стала просить:
Дай мне изведать тайну древнюю
Силу древнего откровения.
Ты ничего не чувствуешь? – Мне вдруг показалось, что это не ее голос. Я дотронулся до камня святилища. Странное чувство охватило меня, было ли это ощущение, что я делаю что-то кощунственное или иное… И век пройдет, и еще век, и тысяча лет.
Ты слышишь?
– Ингрид! – Я вышел на солнце, нетвердо ступая.
Ее уже не было.
– Глеб, что с вами? – тревожно спросил Олав. – У вас такое странное выражение лица, неужели там, правда, воздух так действует на человека?
– Вы уверены, что тут не существует проклятия?
– Может быть – благословенье. Со мной все в порядке, а где Ингрид?
– Действительно, где наша постоянно исчезающая художница?
– Опять ее придется искать?
– Не заболела ли она, на самом деле?
– Это все вода из Нила. Олав, с ней раньше такое бывало?
– Не припомню, – и мы заметили, что наш невозмутимый викинг в самом деле встревожен.
Наше беспокойство достигло высшей степени во время спектакля в Карнакском храме в тот же вечер. У входа мы все же встретились с Ингрид и на представление пошли вместе. Это таинственное зрелище в Карнаке сделано по-другому, чем у большого сфинкса в Гизе. Там цветная
подсветка, а здесь белая среди темноты. Освещаются разные части храма, то колонны, то статуи, то обелиски появляются в ярком свете. Диктор читает древние надписи на них. И ты идешь за этим светом среди темных колонн. И вдруг в какой-то момент Олав вскрикнул:
