— Нормально. Ты лучше расскажи, как ты тут.
— Скучно. Надоело уже читать и лежать. Хочется домой — убирать, готовить. Веришь? — женщина засмеялась. Турка тоже засмеялся. Слишком уж он ясно помнил, как мама жаловалась, что мол, еды на них с отцом не напасешься, только приготовишь — как все съедено, и никто ничего не замечает, а ведь это большой труд.
— Похудел ты, — она вытянула руку и коснулась щеки парня сухой ладонью. — Папа плохо кормит?
— Да нормально вроде кормит… Что ты все о еде? Хочется, чтоб ты уже поскорее вернулась домой. Тоскливо там как-то.
— Папа говорил, что вы фильмы вместе смотрите.
— Да, смотрим, — усмехнулся Турка. — Ну все равно дома как в могиле. Тишина и вообще. Когда ты там уже выздоровеешь? Что за туберкулез-то, откуда?
— Закрытая форма. Подхватила здесь, откуда еще. Хотя знаешь, я почитала… Подхватить его можно где угодно и таскать с собой палочку. А как только наступит для нее подходящий момент, иммунитет там ослаблен, например — оп! Заболел. Не заразная, не бойся.
— Да я не боюсь.
— Может, в марте выпишут, — мать взъерошила сыну волосы. — Но это так, оптимистичный прогноз. Уколы ставят болючие, весь зад исколот, таблеток целую кучу глотаю. Слушай, а что я такое слышала, маньяк какой-то в городе появился?
— Вроде как да. Из нашего класса девчонка пропала. Лена Конова.
— Это… Не та, с которой ты… Ну, гулял?
— Она самая.
— Я сразу поняла. У тебя так лицо помрачнело. Да и вообще, чувствую, что тебя что-то тревожит. А давно пропала, Артур?
— Еще перед Новым Годом.
Они помолчали, и мама смотрела на парня, как будто взглядом говоря, что сейчас увещевания не имеют смысла.
— Она найдется.
— Конечно, мам.
— Ты… Сам-то как? Как школа, учеба?
— Более менее нормально.
— Решил, куда будешь поступать?
Турка заскрипел зубами и притворно зарычал. Мама засмеялась:
— Что, достали уже все с этим вопросом? Ну а как ты хотел. Дело такое, нужно определяться. На компьютерщика ты собирался вроде бы, в колледж. Или на программиста?
— Нет, точно не на программиста. Пока не решил, думаю.
— Но ты решайся, сам понимаешь, это будущее, профессию получать надо.
— Надо, так надо, — покорно согласился Турка.
— Что «надо»? — в палату вошел отец с журналами. — Вот, может, что интересное вычитаешь. Нормально у вас все? Чего такие кислые?
— Да, нормально, — улыбнулась мама. — Что там тебе сказал Вадим Константинович?
Турка отключился от разговора, лишь кивал и буркал «угу», если это требовалось. Они пробыли у мамы еще какое-то время, а потом вернулись домой, и снова Турку захлестнули безрадостные мысли.
Глава 13. ДОПРОС
Двадцать третье февраля выпадало на пятницу, так что все говорили о том, почему бы не сделать субботу выходным днем, или перенести праздник с пятницы на субботу, чтоб иметь два выходных подряд.
— Может, субботник устроим, Анна Имильевна? — предлагал Проханов, и ребята смеялись. Хотя знали, что субботник — это отличный предлог вообще не приходить. Тем более убирать на школьном дворе кроме гнилых листьев нечего. Классная ответила:
— А что вы ржете? Возможно, будет субботник. Погода не такая уж прям холодная, совсем скоро весна.
Турка переглянулся с Аликом, тот незаметно покрутил пальцем у виска и шепнул:
— Я принесу записку от родителей. Ну на фиг, в клоунаде участвовать.
Турка кивнул. Сам бы он, конечно, никаких записок приносить не стал. Просто не пришел бы и все. А если бы начали предъявлять, так и что?
Меж тем прозвенел звонок. Последний урок, Турка даже думал не идти на него. Почему-то возникло смутное ощущение, что ничего толкового сегодня им Андрей Викторович не расскажет, только опять заставит непрерывно строчить. Притом чем выше будет подниматься уровень шума, тем с большей скоростью придется набрасывать каракули, которые потом невозможно прочесть.
— Нормальный подарок, а? — сказал Алик, включая и выключая фонарик. Потом понизил голос: — А что же мы будем девчонкам дарить, на Восьмое марта? Предлагаю эти же фонарики. Пусть пихают себе…
Турка тоже вертел свой фонарь. Мощный, с толстыми батарейками на 1,5 вольта. Поздравляли пацанов в спортзале, на большой перемене. Анна Имильевна произнесла традиционные слова о том, что они должны вести себя как мужчины, что они уже совсем взрослые, напомнила про экзамены, потом вновь вернулась к вопросам дисциплины. Следом девчонки вручили парням эти самые фонари.
Турке подарок отдала улыбающаяся Воскобойникова, со странно пьяными глазами. Как будто наполовину она находилась в каких-то грезах. Он случайно прикоснулся пальцами Алинкиной кисти, и за это мгновение ощутил, какая нежная у девушки кожа.
Алик ткнул Турку локтем:
— У меня знакомый… Ну, друг… Короче, рассказал, как он типа из похожего фонарика и презерватива сделал, ну это… Типа, мастурбатор.
— Даже не хочу знать, как именно, — поморщился Турка и они с толстяком засмеялись.
— Ребята! Звонок был, тишина, — возвестил Андрей Викторович.
Девчонки переглядывались, явно готовясь поздравлять историка. Можно было сделать это и на перемене, как географа. Последнему дарили подарок всем классом, и он улыбался так, как это делают действительно счастливые люди — черт знает, почему.
Турка с тоской подумал, что сейчас все будет опять, как на прошлых уроках. Кроме того, Шуля или Плотников могут выкинуть опять что-то эдакое. Почему-то Турка вспомнил, как общался с Плотниковым в туалете, и как он рассказывал про Тузова. Странная семья? Хоть он и общался раньше с Шулей, Тузов все равно оставался в стороне. Молчаливый, закрытый.
В одной компании с ним за все время Турка ни разу не веселился, хотя Шуля рассказывал, как они гуляли, пару раз приглашал в «катакомбы», как он их называл — заброшенные дома на краю рощи. Турка был там один раз, и от полуразрушенных пятиэтажек его брала оторопь. Казалось, что развалюхи что-то скрывают, хотя что они могли таить в себе, кроме мусора, бомжей или там наркоманов? Как раз в то время, когда он стал отдаляться от бывших приятелей, как раз и активизировался Тузов.
Что если Тузов и впрямь лечился в психушке? У кого бы это узнать…
Нахимову пририсовали челочку как у Гитлера и усы, Турка это заметил только сейчас.
— Начинаем занятие, — Андрей Викторович стал возле преподавательского стола. На щеке у него красовалась засохшая царапина. Щеки отливали голубоватой щетиной и красный полумесяц не выглядел как отметина от неудачного бритья.
— Андрей Викторович, — подняла руку Слютина. — Мы вас поздравить хотим.
