Долго болела бабушка. После воспаления в легких у нее сделалась изнурительная лихорадка или старческая чахотка. Проболела она почти полтора года, и весной 11 мая ее не стало. До этого родилась у нас еще прелестная девочка – Мария, 7 апреля. Это была последняя радость умирающей, но присутствовать при родах она уже не могла. Ежедневно к ней носили девочку. 11-го внезапно, но тихо, почти без агонии она скончалась. Я еще не совсем окрепла после родов и поэтому не присутствовала при ее кончине. Меня разбудили позже, так как умерла она рано утром. На панихиды съезжалась вся Москва, старушку любили и почитали. Похоронили ее в Донском рядом с горячо любимым мужем. Все мы и наши дети почувствовали большую пустоту после ее смерти, она умела быть молодой с молодежью, понимала детей, не импонировала, была тактична во всяких случаях жизни. Я знаю, что она меня любила, и я ей платила тем же, была с ней искренна, советовалась с ней во всем, слушалась ее умных советов.
В ту же пору назначили папа́ губернатором. Пришлось повременить с переездом в Петровское, отправили туда детей с гувернером, гувернанткой и Отенькой. Я занялась устройством казенного дома. Помню последнюю ночь в нашем Покровском доме, где так счастливо протекли 16 лет супружеской жизни. Как тяжело было его покидать на новую жизнь, и я невольно разрыдалась. Не помню, какого числа мы переехали. Поселив папа́ на новой квартире, я уехала к детям в Петровское. Все там напомнило милую, ушедшую от нас бабушку. Ее комнаты, балкончик, на котором она так любила сидеть и слушать мое чтение по утрам. Вскоре эти комнаты занял мой деверь Александр Михайлович, оставив на прежних местах в спальне кровать матери, ее туалетный стол, а в ее кабинете ее письменный стол, кресло у окна. Исчез только балкончик, который не был в стиле дома.
Лето прошло однообразно, приезжали по-прежнему ильинские соседи, но я из-за траура нигде не бывала, и перебрались мы рано в город ввиду службы папа́. В Москве зажили мы той же семейной счастливой жизнью, у папа́ масса дела, но зато после обеда время было посвящено детям и нашим беседам, впечатлениям. Зимой схватили наши дети коклюш. Я ужасно боялась этой болезни для нашей прелестной крошки, как вдруг, уже ближе к весне, девочка начала кашлять, и я сказала Отеньке: «Вы увидите, если она схватит коклюш, то его не вынесет». К несчастью, мое предчувствие не обмануло меня, и 2 мая нашего ангела не стало. Она скончалась от менингита после больших страданий. Ее крик был ужасен и долго звучал в ушах. Я упрекала себя в том, что слишком ее любила, мне тогда казалось, что я не перенесу этого горя. Была она прелестна и в гробу, окруженном цветами. Отвезли мы ее в Донской, около родных могил опустили ее гробик. Долго, долго не могла я забыть эту прелестную девочку, которая промелькнула в нашей жизни, как метеор. Три года спустя наша Ели родилась, и, если не заменила Мусю, все же мы были счастливы ее появлением и благодарили Бога, что он нас утешил.
Старшие дети росли, учились, радовали нас сыновья успехами по гимназии. Ни разу не застряли они в том же классе, ни разу не было переэкзаменовки. На лето брали репетитора. Был у нас молодой Окнов, затем Гарсков, прекрасный преподаватель и друг мальчиков. Особенно полюбил его Никс. Летом в Петровском ставились детьми спектакли, играли они «Завтрак у предводителя», сцены из «Горя от ума», «Гамлета», «Скупой рыцарь». В этой роли Никс был очень хорош. Летом часто наезжал мой старший деверь Иван Михайлович. Я его очень любила. Его веселый нрав, разговорчивость, открытый характер были мне ближе, чем замкнутость Александра Михайловича, которого я очень ценила как достойнейшего человека, но с которым откровенна не была. С 1885 года в Петровском поселился третий брат папа́ – милейший Михаил Михайлович. Приехал он с женой и дочерью. Жена его Матильда Николаевна, бывшая танцовщица, была тогда очень болезненная женщина, чахоточная, несколько раздражительная. Дочери их Наде было тогда 18 лет. Характера была она неровного, часто спорила с больной матерью, отца же обожала. Скончалась Матильда Николаевна в 1888 году в Петровском зимой, в январе. Михаил Михайлович вернулся жить в Петровское в маленький дом, куда он перевез и свою петербургскую мебель, и обстановку. С нами внизу в губернаторском доме жил Александр Михайлович. Лето в Петровском проходило все так же однообразно: наезды ильинских соседей, Голицыных из Никольского и кн. Юсуповой из Архангельского. Изредка ездила я к Хвощинским во Власиху. В Ильинском дни именин Сергея Алекс. и Елизаветы Феодоровны праздновались по-прежнему. Утром съезд к обедне, затем завтрак, после которого нас отпускали по домам, взяв с нас слово, что мы вернемся вечером. А вечером танцы или petite jeux
[71] и возвращение домой с рассветом.
26 июня в Петровском с давних лет была и есть ярмарка, длившаяся 24 часа. 25-го вечером подторжье, а 26-го торжественные обеды, угощенье на дворе крестьянских ребят, подарки прислуге, завтрак с причтом и приезд высочайших посетителей. Чаепитие, обзор ярмарки, великие князья с адъютантами закупали материи, тут же дарили друг другу ситцевые рубахи и платья, чашки с подписями «Дарю в день Ангела», пряники, орехи, подсолнухи. В 6 часов все это уезжало, и торговцы спешили свернуть свой товар и палатки, чтобы 5 июля вновь торговать в Ильинском, где повторялось то же самое. В одно из тех лет в Никольском Голицыны закатили бал на славу. Чудный небольшой их дом перенес нас в эпоху Наполеона. Этот дом чистейшего стиля ампир славился своей изящной отделкой. Небольшая бальная зала золотая, т. е. фон стен золотой, по ним изумительно красивые рисунки grisaille
[72] в стиле ампир, все комнаты разрисованы в том же стиле, вся мебель той же эпохи, и получается впечатление чего-то цельного и удивительно выдержанного и изящного. Семья Голицыных состояла из матери-вдовы, рожд. Сумароковой, четырех дочерей и сына-идиота. Одна из дочерей вышла замуж за М. В. Родзянко, который был последним председателем Государственной Думы. Другая дочь была за С. Д. Свербеевым, он погиб в Цусимском бою, младшая тоже овдовела, была замужем за Хитрово, а старшая осталась девицей. Никольское не так живописно и величественно, как Петровское, но много уютнее. Чудные леса его окружают, в которых не раз заблудилась я верхом. Я тогда много ездила на своей красивой кобыле Заря золотистого цвета, и моим кавалером бывал Никс. В один прекрасный июньский день отправились мы вдвоем на другой берег реки Истры, заехали довольно далеко, вечерело, и я предложила, чтобы сократить путь, переехать реку напрямик вброд. Поехала я вперед, крикнув Никсу следовать за мной, так как я боялась омутов и неровностей речки. Отъехав немного, моя лошадь вместе со мной провалилась куда-то, и мы исчезли под водой. Я не растерялась, вытащила правую ногу из луки, освободила левую из стремени и, не помню как, руками попала в песок, что и спасло меня. Встав на песке, я оглянулась на Никса, который, бледный, не знал, как мне помочь. А лошадь тем временем уже выплыла на другую сторону. По мели я к ней дошла, Никс к нам подъехал, помог мне взобраться на седло, и мы благополучно вернулись домой. Конечно, меня бранили, что я, не зная броду, сунулась в воду. Я вполне осознавала опасность и многое передумала в эти страшные минуты. Никсу в то время было 14 лет. Он поступил в гимназию Поливанова в 4-й класс. Учился он хорошо, как и Миша. В конце августа, 29-го, мы всегда праздновали день рождения Миши. Утром обедня, после завтрака раздача пряников, орехов и подсолнухов крестьянским ребятам на дворе перед домом, вечером самодельные иллюминации. Освещался фонтан среди двора разноцветными бумажными фонариками, и все дорожки кругом, пускались ракеты, бенгальские огни. Двор наполнялся публикой, крестьянами, заводили хороводы, слышались песни. В бытность великих князей они всегда в этот день приезжали к нам вечером, пили чай и в 10-м часу уезжали. Затеяли дети издавать свой журнал, назвали его «Ералаш». Появлялся он раз в месяц, писались в нем всякие рассказы своего сочинения, семейная хроника, был почтовый ящик, куда можно было писать вопросы. Рисунки к журналу исполняла я, большею частью сюжеты на злобу дня, карикатуры и т. д. Прожил журнал всего два года, все дети писали свои статьи, и кроме них и кузина Надя Голицына, ее отец и др. 1 сентября мальчики переезжали с гувернером в Москву для учебы, пустел большой дом, и меня тянуло в город к папа́ и к ним. В конце сентября и я переезжала с девочками и гувернанткой.
