Костя позвонил, когда занятия заканчивались.
– Ты когда заканчиваешь? – спросил он после приветствия.
– Через полчаса, – ответила не подумав.
– Тогда я подъеду, – сказал он и отключился.
Перезванивать мне было неудобно и некогда. Но, откровенно говоря, в тот момент меня волновало только то, что он собирается меня увидеть.
И только на выходе я вдруг поняла, что натворила.
Толпа снова колыхнулась и замерла, когда Костя, махнув мне приветственно рукой, направился ко мне.
Я представила, о чём сейчас шепчутся девочки с моего курса.
Тут недавно Островский был. Встречал с цветами. Эффектное появление. А сегодня Костя. Он, конечно, не так эффектно смотрится, но по взглядам своих одногруппниц я вдруг поняла, что как-то неправильно воспринимала Громова.
Он не так красив, да. Не так высок. Но в нём таится сила и скрытая харизма. На такого стойку делают. Да что там – уже сделали. У меня уши горели и щёки. Сплетен в педагогическом институте хватит на год.
Тихая скромная Софья Ковалевская, которую толком никто и не замечал, вдруг порвала все мыслимые и немыслимые «топы». Но я, если б могла, от подобной популярности отказалась бы.
– Привет, Сонь, – сказал Костя, – Поехали?
В другое время я бы поинтересовалась, куда мы направляемся, но сейчас было одно желание: быстро раствориться в пространстве и желательно не видеть, как на меня смотрят. А что смотрели, я знала и не кидая взгляды по сторонам.
– Кажется, я произвёл фурор, – пробормотал Громов, как только мы со стоянки выехали. – Я что-то не так сделал?
– Всё так, Костя, – постаралась я отмахнуться как можно беспечнее. – Не обращай внимания. Это педагогический, у нас на факультете одни девочки почти. Поэтому каждый половозрелый мужчина вызывает неподдельный интерес. Ну, думаю, ты знаешь, какое впечатление производишь на девушек. Не пойму, чему ты удивляешься?
– А какое впечатление я произвожу на тебя? – спрашивает он, кидая на меня взгляд.
Очень неудобный вопрос, между прочим. И я даже не знаю, как на него ответить, поэтому мычу что-то нечленораздельное.
– Я тебе не нравлюсь? – это удар в лоб. Вот в самое темечко – бац!
– А я тебе? – не нахожу ничего лучшего, чем перевести стрелки с моего интереса на его.
Как в детском садике. Мне, наверное, должно быть стыдно, а я ничего, кроме смятения не чувствую. Я боюсь ему ответить – вот в чём дело. Если я скажу, что он мне нравится, не станет ли это поводом к решительным действиям с его стороны? Я не готова. И не знаю, буду ли готова когда-нибудь.
– Ты мне очень нравишься, Соня. И очень хочу, чтобы ты меня не боялась. Я никогда не сделаю ничего плохого. Ни тебе, ни твоему сыну.
– Я не боюсь, – качаю головой, прислушиваясь к сердцу, что бьётся в груди учащённо и томительно. Удары его отдают куда-то вниз, к животу, где ёкает так, что впору ноги покрепче сжать. Я никогда ничего подобного не чувствовала. Да и когда бы мне и с кем… Но, наверное, это и хорошо, что раньше со мной ничего такого не случалось. Я бы точно испугалась. Юноши нетерпеливы – наблюдала я не раз. И бежала от этих страстей подальше.
Меня вдруг накрывает пониманием: да, Костя не идеал и не мой типаж. Но он именно тот, кто поможет избавиться от страхов и комплексов. Он старше, опытнее, мудрее. И уж если начинать, то именно с таким, как он.
И если ничего не получится, я успокоюсь, пойму, что эта часть жизни для меня не доступна. Что во мне и правда всё сломано и починке не подлежит.
Костя – вариант. Как надёжный партнёр. И я ему нравлюсь. Сам сказал. Даже очень нравлюсь. Мне бы духу набраться. Кто бы смелости одолжил? Потому что если я не смогу сделать шаг, то ничего не получится.
Есть, правда, ещё Паша-Паганель. Добрый, чуткий, интересный, но слабый, нервный, пугливый. Два труса в одной команде – плохая идея. Но я всё же решила его со счетов не сбрасывать.
Островского и Толика как кандидатов я не рассматривала. Оба слишком опасны, а Богдан ещё и красавец к тому же. Дети, конечно, от него красивые получатся, но лучше всё же так далеко не заходить, потому что сил у меня и так – кот наплакал, а с такими мужчинами нужно уметь и постоять за себя, и палец в рот не класть, а то откусит по локоть. Тем более, я помню, как он сдерживался, чтобы меня не ударить.
Не то чтобы он был способен на это – судить не могу, но подспудно я бы обходила таких людей десятой дорогой. От греха подальше с такими, как он.
– Сонь? – я вдруг поняла, что Костя меня уже не первый раз зовёт, а я всё сижу и рассматриваю кандидатов на… в общем, на то самое.
– Да? – спрашиваю осторожно, потому что он на меня так смотрит, что я пугаюсь: а вдруг вслух что-то случайно брякнула?
– Ты о чём сейчас думаешь?
Может, правда, бредила в голос?.. У меня иногда бывает – разговариваю сама с собой.
– Есть хочу! – выпаливаю на одном дыхании. – Голодная очень. Ты же меня домой везёшь?
– У меня идея получше. Мы вообще-то едем тебя на работу устраивать, но там подождут. И чтобы поесть совсем не обязательно домой возвращаться.
– Р-работа? – накрывает меня паникой. – Так быстро ты нашёл мне работу?
– Ну, не совсем быстро. Как бы у меня было время обдумать, подготовиться, переговорить.
– Нет-нет-нет! – продолжаю я паниковать. – Домой! Мне переодеться нужно. Я же не могу вот так приехать? И можно без обеда, если нас ждут.
– Без обеда нельзя, Соня, – Костя терпелив, как Бог. – Я как-то не подумал, что ты целый день на учёбе, поэтому спокойно обедаем, если хочешь – переодеваешься и поедем.
– А что за работа? – понимаю, что нужно бы поинтересоваться.
– Тебе понравится, – отвечает он так уверенно, что это никак не успокаивает, а вызывает ещё больший мандраж. – За обедом как раз расскажу, введу в курс дела.
– Пожалуйста, давай обойдёмся без ресторанов. У меня дома и первое, и второе. Я и салат успею приготовить. И кофе сварю, как тебе нравится. Ты же любишь домашнюю еду?
Я смотрю на Громова умоляюще, и он сдаётся.
– Хорошо. Пусть сегодня будет так, как хочешь ты. У тебя стресс, я понимаю. Но в следующий раз позволь всё же немножко за тобой поухаживать. Нам вовсе не обязательно по ресторанам обедать. Есть вполне приличные кафе. Кормят вкусно и совершенно неразорительно для моего бюджета.
– Для твоего – да, – говорю тихо. – А я… мне и так совестно. Ты и так слишком много для меня сделал и делаешь. Одежда, квартира Лики, работа.
– Ты бы ещё пальцы позагибала, Софья, – морщится Костя.
– От приставаний Толика избавил, – продолжаю перечислять по инерции и вижу, как опасно сверкают у Громова глаза.
– Ты считаешь, что и за это мне что-то должна?
