Паразитология — отличная наука. Но такая мерзкая... Я аккуратно провела пальцами по волосам Ратмира, пытаясь догнать и разглядеть получше странного червя. Но он скрылся в глубине головы, прячась, как вор.
Никогда не слышала про змею в мозгу. Вот черви — ленточные — могут заселить весь организм. В кишках живут — да. В лёгких, в глазах — да! В желудке. В печени. Некоторые даже в мозг попадают, но ленточные черви маленькие. Не такие толстые и не такие длинные! А этот вообще какой-то странный. Похож на ящерицу с недоразвитыми лапками.
А что, если это какой-то неизвестный ещё науке паразит? Что, если тут целая эпидемия в городе? Что, если Дара не преувеличивала, когда говорила о червях, жрущих организм изнутри? Ой мама. Надо проверить! Надо найти лекарство.
Не в силах просто так лежать и ничего не делать, я осторожно встала и всмотрелась в ряды своих уже знакомых глиняных и стеклянных баночек с травами. Шёпотом спросила у них:
— Чем изгнать паразита?
То одна, то вторая склянка зажглись светлым или тёмным зелёным. В мозгу пронеслись мысли про кишечную инфекцию, которая дрисня, про больную печень, про больные лёгкие. Но это всё было слишком смутно и неясно. Я коснулась головы спящего князя и спросила ещё раз:
— Чем изгнать паразита из его мозга?
Склянки потухли. Ни одна зараза не вякнула, все молчали. Что же это значит? Нет лекарства? Или, может быть, у ведьмы его не было? Что тогда делать? Где его искать? Бегать по лесу и у каждой травинки спрашивать?
Так, Диана, успокойся. Главное — это сохранять спокойствие. Вот проснётся князь, спрошу у него — мучат ли головные боли и всё такое. Анамнез соберу. А там буду действовать по обстоятельствам.
Я снова улеглась рядом с Ратмиром, нежась в тепле его тела и жмурясь, как кошка, которую чешут за ухом. Правда, никто меня не чесал и не гладил, но ощущение было именно таким. Я люблю этого странного мужчину, который то рычит, то улыбается, которому я нужна только на пару раз в месяц. Любовь зла, зараза. Никогда не думала, что влюблюсь в такого. Мне хотелось парня доброго, хозяйственного, с которым не страшно ни ипотеку взять, ни ребёнка родить. А попала на вот такого. Князя.
Впрочем, справедливости ради надо сказать, что я никогда не думала, что попаду в Древнюю Русь.
Эту мысль я выдала уже сонной, а потом провалилась в дрёму, пригревшись под одеялом из козьей шерсти и жаркой рукой Ратмира.
Меня разбудили крики снаружи. Баритон — одна штука, высокий альт — одна штука.
Они ссорились.
— Ты мне будешь указывать, где мне пастись?!
— И буду! Ты вообще кто такая? Откуда эту тушу принесло?
— Тушу-у-у?! Ты намекаешь, что я толстая?!
— Я не намекаю!
— Хам! Мерзкий хам и голожопый тонконогий... хвостатый... безгорбый... НЕВЕРБЛЮД!
Я усмехнулась. Асель явно не поделила пастбище с Резвым. Потянувшись, я разбудила Ратмира, и он открыл глаза. Смотрел несколько секунд на бревенчатый потолок, а потом подхватился:
— Это вечер уже? Что ж ты меня не разбудила, травница?!
— Ты не сказал, — я пожала плечами, натягивая на плечи рубашку. За ним последовало платье, а Ратмир спешно одевался, ища предметы своего гардероба, раскиданные по комнатке. Я прислушалась. Ссора снаружи грозила перерасти в драку. Кто-то топал копытом. Вступил Буран:
— А ну, разошлись! Ты на опушку сбегай, охолони! А ты. Стой смирно, пока мы не разобрались, кто ты такая!
— Ох, — сказала я, сунув ноги в сапожки, как была — без онучей, и выбежала на крыльцо.
Боевая верблюдица Асель ревела фальцетом:
— Пусти, пусти, я ему наваляю!
И пыталась сшибить головой по ногам боевого жеребца Резвого, который безуспешно пробовал повернуться к ней задом и влепить задними копытами по лбу. Ринувшись с бесстрашием полной дуры между двумя животными, я заорала:
— Уймитесь, сумасшедшие! Что ещё выдумали — драться!
Асель взвизгнула, и я едва увернулась от мозолистой подошвы верблюдицы, шлёпнула ту по шее:
— Успокойся!
Асель бросила на меня виноватый взгляд и отвернула голову, медленно, гордо, задрав широкий длинный нос. Резвый заржал протестующе:
— Зачем остановила?! Я бы её успокоил!
— С девочками не дерутся, ты, рыцарь! — фыркнула я.
— Что такое рыцарь? — буркнул Резвый, опуская морду к выкопанной из-под снега траве.
Сзади лязгнул металл, и я обернулась. Ратмир стоял на крыльце, обнажив меч, и зверем смотрел то на меня, то на Асель. Я развела руки в стороны:
Что?!
— Откуда ты пришла, травница? — процедил он сквозь зубы. — И не лги мне. Потому что я знаю, кто ездит на этих животных!
— Кто же?
— Атлантиды! — выплюнул он знакомое слово, и я переспросила растерянно:
— Кто?
— Ты прекрасно расслышала! Враги наши извечные! Те, кто меня ранил и положил моих дружинников!
— Золотые хазары.
Я глянула на подавшего голос Бурана. Он лежал на снегу, вывалив язык, и смотрел на меня умными карими глазами. Золотые хазары... Те, с которыми дрались дружинники князя. Значит, Асель отбилась от своих, потеряла всадника и попала в болото.
Мама дорогая, что деется.
— Я не оттуда, — мягко сказала Ратмиру. — Более того, там, откуда я пришла, Атлантида затонула. В смысле, очень давно затонула.
— Как? — растерянно спросил он. — Затонула?
— Да. У нас даже думают, что Атлантида — миф.
— Уж не думают ли, что и Арктида миф? — подозрительно сдвинул брови он. Теперь пришла моя очередь растеряться:
— Что за Арктида? Есть Антарктида. Есть Арктика. Арктиду не знаю.
— А где мы с тобой сейчас стоим? — с издёвкой рассмеялся Ратмир. — Или думаешь, ты в Ирее?
— Ирей. это славянский рай, — пробормотала я.
— Да, он за Бореем. Ты не знаешь вещей, которые известны малому дитю?
За Бореем. Гиперборея. Вона куда меня занесло! На тысячи лет назад во времени.
Эта информация вкупе с неизвестным науке червём в голове князя, с голосами ещё переругивающихся животных, с моим зелёным волшебным рентгеном заставила меня нервно рассмеяться. Ратмир прищурился:
— Откуда ты пришла, травница? Я вижу, что чужая, что не из наших. Молви — из Атлантиды?
А я похожа на атлантидов? — бросила сердито. — Боишься, что вас всех поубиваю?
— Не боюсь, — мотнул он головой. — Не знаю, отчего, но доверяю тебе. Иначе бы не был здесь сегодня.
— Тогда какая тебе разница, откуда я, кто, как пришла, когда...
Ратмир спустился с крыльца и подошёл вплотную:
