Вообще, осознанность в первую очередь предназначена для чего-то прямо противоположного: с помощью осознанности люди избавляются от иррациональных эмоций. Самое прекрасное в осознанности как раз и состоит в том, что это мирный путь обезвреживания самых сильных взрывных эмоциональных всплесков. Но к счастью, это дорога не с односторонним движением.
Чувства можно обезвреживать, как бомбы. Основное различие между применением осознанности и разминированием заключается в том, что сапер, выполняя свою работу, может погибнуть. С тем, кто практикует осознанность, такое произойти не может. Если приемы осознанности не сработают сегодня и проблема не будет решена, то все обязательно получится завтра.
Если у сапера выдается плохой день, то завтра для него уже не наступает.
Но решающим является вот какой момент: сапер знает, как устроена бомба. Это значит, что он может снова зарядить уже разряженную бомбу.
С осознанностью это тоже работает: практикуя осознанность, можно как добиться душевного покоя, так и, наоборот, из рационального человека сделать иррациональный комок нервов. Для этого всего-то и нужно – сознательно вывести своего оппонента на эмоцию, которая выбьет почву у него из-под ног.
Так что я искал эмоцию, которая сможет помутить рассудок славному, рациональному господину Мёллеру, и тогда я смогу сделать с ним все, что захочу. Для этого я от имени Драгана выработал прекрасный план вместе с Сашей, Карлой, Вальтером и Станиславом.
Господин Мёллер имел весьма привлекательную спутницу жизни по имени Баша, с которой он жил в гражданском браке. Она была на десять лет младше его. Полька, которая считала преимущества чиновничьей зарплаты с правом на получение пенсии статусным символом. А ее привлекательная внешность была для Мёллера больше чем просто статусный символ. Судя по тому, что я узнал, оба вели вполне счастливую совместную жизнь, пусть даже внешне они совершенно и не подходили друг другу. Баша по возможности избегала любых компрометирующих контактов с мужчинами.
Но это, конечно, не означало, что она не любила комплименты. Или не соглашалась на общение с женщинами.
Именно поэтому мы решили, что Карла заговорит с Башей на улице. Представится серьезной руководительницей модельного агентства, ищущей новые лица. Она должна была пригласить Башу на чашечку кофе в отеле «Домино», серьезном доме свиданий для эскортниц высшего класса, хотя по его виду этого и нельзя было сказать. Она предложила Баше обсудить возможности оставаться домохозяйкой и между делом зарабатывать деньги снимками для рекламных проектов.
Как только я получил подтверждение от Карлы, что Баша заглотила наживку, а также разрешение Катарины написать несколько эсэмэс, мы с Сашей провели заранее спланированный эсэмэс-диалог. По телефону, который прослушивал господин Мёллер.
Я: «Ты знаешь, где Тони? Не могу дозвониться до него».
Саша: «Его точно снова объезжает дамочка того легавого».
Я: «Какая?»
Саша: «Блондиночка того несговорчивого прихлебателя из убойного отдела».
Я: «Любовница Мёллера?»
Саша: «Она самая».
Я: «У нее что-то с Тони?»
Саша: «Да, встречаются каждый раз, когда славный Мёллер уходит на службу. Всегда в отеле „Домино“. Номер 812».
Я: «Ясно. Спасибо за информацию».
Поскольку я уже имел определенный опыт в делах, связанных с равновесием между работой и личной жизнью, то после этих деловых эсэмэс я вновь переключился на свою семью. Я не просто подружился с идеей делегирования, но так глубоко проникся ею и воплотил в жизнь, что совершенно свободно дал событиям развиваться своим ходом. Довольный, я спрятал свой мобильник.
Катарина рассказала мне о своих планах поехать в субботу с Эмили к родителям. Мы оба знали, что я мог бы поехать с ними. Мы оба знали, что я не стал бы это делать. И мы решили в воскресенье организовать семейную поездку. Я предложил показать Эмили детский садик. Хотя она и помнила его с того собеседования, но тогда еще ее папа не был там главным.
Итак, воскресенье станет семейным днем. Если, конечно, папа доживет до воскресенья. Все зависело от того, как пройдет эта пятница.
При делегировании важна, прежде всего, открытая обратная связь всех задействованных лиц. О последующих событиях, к счастью, мне рассказал Саша настолько подробно, насколько и весело.
Чтение нашего эсэмэс-диалога должно было стать для Мёллера, как и планировалось, невероятно побудительным событием в эмоциональном плане. Я сунул свой мобильник в карман пиджака и ждал, когда же на лице Катарины появится хотя бы натянутая улыбка, а в это время Мёллер уже стер только что перехваченное сообщение и как раз садился в машину, чтобы примчаться в отель «Домино». На парковке которого действительно стояла машина его спутницы жизни.
Обезумев от ярости, ненависти и страха, он примчался на восьмой этаж к двери того самого номера. Из спальни доносились звуки дикого секса. Но в спальню вела массивная двойная раздвижная дверь. Она была заперта, и просто так туда было не попасть.
То, что произошло дальше, вживую, должно быть, выглядело гораздо более захватывающе, чем та сцена, которую в итоге мне показали на видео. Само собой разумеется, Карла установила в каждом номере миникамеры. Нет более ценных воспоминаний, чем воспоминания о том, как ты ходил налево. По крайней мере, с позиции того, кто снимает.
В гостиной номера было видно обезумевшего от ярости полицейского, бьющегося в запертые двери спальни.
В спальне находились Саша, Станислав и секьюрити-парочка. А также телевизор, включенный на максимальную громкость и транслирующий порнопрограмму отеля. Саша и Станислав стояли, прислонившись к стене, отделявшей спальню от гостиной. Парочка ждала в ванной, оба были раздеты.
Господин Мёллер старался перекрикивать звуки, которые он приписывал не фильму, а своей жене и Тони.
– Тони, открой немедленно дверь, ты, подлый мудак!
Никакой реакции. За дверью продолжали стонать.
– Я выложил тебе всю информацию, а за это ты забираешь мою жену?
Никакой реакции. Кроме криков страсти за дверью.
– Я рисковал ради тебя работой. Теперь выходи и рискни жизнью, трусливая свинья.
Никакой реакции. Кроме ритмично нарастающего рычания мужчины и женщины.
– Если на счет «три» ты не откроешь дверь, я прикончу тебя и эту потаскуху прямо в кровати!
Никакой реакции. Кроме протяжного «да-а-а!» за дверью.
– Раз… два… три…
Мёллер в бешенстве разрядил весь магазин в дверь спальни. Выстрелы попали в пустую двуспальную кровать, и без того уже дряхлую.
Когда в магазине совершенно очевидно не осталось патронов и слепая ярость Мёллера утихла, Саша выключил телевизор. Как только стало ясно, что кровать уже не представляет опасности, Станислав дал знак голой секьюрити-парочке, чтобы они ложились, и открыл раздвижные двери спальни.
