- Я предлагаю жить, опираясь на представление, что скажут другие после твоей смерти, - повторяю терпеливо, - Напишите свой некролог. Что вы бы хотели услышать о себе, когда умрете. И вам станет понятно, где вы сами жизни избегаете…”
Искра читает - я слушаю.
Снег за окном идущий слушаю.
И на ощущении себя ловлю, что в этом всем больше жизни, чем я себе мог представить… Вот только моей ли? Должна ли она быть в моей собственной книге?
- Что думаешь? - спрашиваю, когда она замолкает.
- Мне нравится, - кивает уверенно. И добавляет мягко, как всегда делает, когда надо выполнить и другую свою работу. - Маркетологи предлагают последнюю главу пустой сделать. Страниц на восемь...
- Что имеется в виду?
- Вроде приглашения читателям свою книгу жизни написать. Некролог быть может. Мне кажется это интересно будет.
- И отличный рекламный ход, да, - усмехаюсь, - А они не идиоты.
- Не всегда, - тоже улыбается.
- А что тебе не так? Что не нравится?
Пугается вопроса немного. Но и этому она научилась - не петь только лишь дифирамбы.
- Мне герой всегда близок был, на протяжении всех его жизней. Или интересен. Или злил меня... - начинает негромко, - Но в этой последней главе так не получается. Вроде и мне вопросы задают, а я на них не хочу отвечать. Мне не страшно. Просто не мои они совсем, не для меня...
- "Мыши" потому что? - понять пытаюсь.
- Нет, глава... очень мужская.
- А конкретнее? - заинтересовываюсь.
- Вопросы эти я имею в виду. Они будто к голове обращены. Я женщины - они же про чувства… Я бы хотела, чтобы меня по другому спросили.
- Как?
Волнуется.
Губы кусает и на меня старается не смотреть, когда говорит обо всем этом. Может боится увидеть на моем лице недовольство или злость. Я так и остался для нее Серым Волком, которого она против шерсти пока неуверенно гладит.
Искра встает порывисто. К окну отходит. На падающие белые хлопья смотрит, как будто видит в них больше, чем просто снег.
А я на нее смотрю.
Говорит тихо после паузы:
- Я бы хотела, чтобы меня спросили, когда я последний раз влюблялась. Смеялась - открыто, громко. Когда я плакала, потому что мне плохо… и плакала потому, что мне хорошо. Когда я последний раз танцевала. Пела. Смотрела на себя в зеркало и нравилась себе. Вот, что там могло бы быть написано…
- Напишешь?
Я еще не успеваю примерить на себя мысль, что будет, если кто-то влезет в мою книгу, но спрашиваю. И всматриваюсь в ужас резко повернувшейся ко мне Искры, и в свой не ужас, но... удивление, что я вообще это предложил.
- Ты про что? - сипло.
- Про твою страничку. Маркетологи и от этого могут в восторг прийти: “женская” страница в мужской книге или как они это обставят. У тебя получится.
- Я не…
- Может и “не”, - киваю. Давить точно не буду сейчас, я и сам не понимаю, надо ли мне все это. - Но твои вопросы понравились. Хотя ответы на большую часть из них я знаю. Пела ты сегодня в душе и смеялась буквально пару часов назад, когда мы смотрели идиотскую комедию. Я уже видел, как ты плачешь, когда тебе больно… и когда хорошо. И тебе нравится твое отражение...
Милосердно не упоминаю про влюбленность.
Зато заказываю "умной колонке" песню "Still loving you" и на первых аккордах делаю к ней шаг, руку протягивая:
- Когда ты последний раз танцевала, Искра?
***
- Ну и когда ты ее отппустишь?
- Ты о чем?
- О ком. Об Искре твоей. И не делай вид, что не понимаешь. Вечно ты как танк прешь, вид делаешь, что никого под гусеницами нет, - кипятится Тимофей.
- Тима… - в моем голосе предупреждение.
- Ой не надо ко мне свои техники доминантские применять, не действуют, - друга не остановить, если он решил нести свет людям. Поэтому я могу сейчас или отключиться, или пройти навязанный сеанс психотерапии. Выбираю второе - взгляд со стороны поможет с собственными мыслями совладать. Они и верно путаные немного. На громкую связь переключаю и в кресле рабочем откидываюсь. Глаза закрываю. - Но Влад, серьезно, это уже далеко зашло…
- Что именно?
Не издеваюсь, нет. Даю разрешение и дальше продолжать.
Слышит это. Даже голос меняется на более мягкий, что ли.
- Она на тебя та-ак смотрит… На меня ни одна баба так не смотрела, даже те, которые жены, - поясняет охотно. И с наигранной обидой, - Да, мы виделись всего ничего. Ты ж, чудовище, фиг из замка своего выйдешь, клешнями заставлять приходится… Но мне этого достаточно. Сломаешь ведь девчонку, Влад.
- С чего ты взял, что там есть, что ломать? По взглядам? В твоем роду не было экстрасенсов, - несмотря на зарок спокойно дослушать, раздражение чувствую. И ощущение неправильности происходящего. Только в чем неправильность?
В том, что меня отчитывают, как мальчишку?
Что я обсуждаю свою личную жизнь?
Что вообще нашлось, что обсуждать?
После Нового Года две недели почти прошло. Хорошие две недели…
Нет.
- Не притворяйся, - снова жестче говорит. Искусству использовать в речи кнут и пряник мы вместе учились. Только я редко кому подслащивал пилюлю. - Девчонка влюблена до одури. А у тебя морда кирпичом. Как всегда. На какое-то время мне показалось, что и ты тоже… ну, человеком заделался. С чувствами. Что она не просто так в твоем доме появилась. В жизни. Мне показалось?
Последнее с нажимом уточняет.
Не стоит на меня нажимать…
- Показалось, - сообщаю спокойно.
- Вот я и спрашиваю, когда отпустишь, - в его голосе облегчение. Что влез своими грязными лапами на чужую территорию, но ничего там не испортил, - Жалко мне Искру. Чем раньше оторвешь, тем быстрее заживет. И вообще я ответственность чувствую, ведь помню, с чего началась история…
- Контракт завтра истекает, я не собираюсь его продлевать, - сообщаю ему. Или напоминаю себе.
- У вас контракт? - удивляется Тимофей. Подробности пребывания Искры в моем доме я ни с кем не обсуждал. И сейчас не собираюсь. Потому подытоживаю.
- Это все, о чем ты хотел поговорить?
- В общем-то да, но...
- Хорошо.
Тянусь к телефону, отключаюсь... и замираю.
На Искру смотрю, которая у полуоткрытой двери застыла. Глаза у нее широко распахнуты, в никуда смотрят. Слышала… Все или многое - не столь важно.
- Ты же готовить ужин какой-то мудреный должна, - говорю медленно. Хоть что-то сказать.
