— Сколько их и кто они такие?
— Двое: Джавдет и алжирец Бабай. Алжирец приехал из Афганистана в Ичкерию после тебя. Дерется как лев — лет двадцать воюет. После войны они с Пастухом организовали несколько учебных центров, мечтали об Исламском государстве от Черного до Каспийского морей. Эту войну они затеяли... Теперь Пастуха после ампутации ноги где-то прячут, а Бабай время от времени наведывается в бункер, так сказать, засвидетельствовать свое почтение. Все-таки основные средства идут от мусульманских общин легитимному президенту. И показаться рядом с ним, значит, ухватить свой кусок
— А второй?
Мирзо скривил физиономию и пренебрежительно махнул рукой.
— А, так, мелочь... Всплыл в конце войны, на волне побед имел небольшой отряд всякого сброда, ухватил кусок территории возле нефтепровода, там же построил и десяток перегонных заводов, на деньги от самопального бензина умудрился сколотить целую армию. Не воин — шакал. Называет себя Джавдетом, хотя прозвище у него другое — Мясник. Любит пленных освежевывать. За полгода все свое войско растерял, околачивается возле президента в надежде хоть что-то урвать, шакал, одним словом.
Выслушав Мирзо, Тимур, подойдя к шкафу, открыл дверцу и посмотрел в зеркало, прикрепленное к внутренней стороне. Скуластое лицо покрылось черной недельной щетиной, впрочем, бритые лица здесь были редкостью...
С нынешним президентом Тимур виделся, когда тот был начальником штаба Большого Джо. За прошедшие годы бывший начштаба почти не изменился. Та же каракулевая шапка, те же оттопыренные уши, только спина немного ссутулилась да глаза запали глубоко вовнутрь. Бремя власти всегда тяжело, а бремя власти бессильной — вдвойне.
После принятых в таких случаях объятий и поцелуев президент указал на двух стоящих в стороне мужчин. Один был высокий, худой, его смуглое лицо обрамляла аккуратная бородка-эспаньолка. Бритый череп повязан черным платком — банданой, поверх которого была повязана зеленая лента смертника. Цветастый камуфляж был подогнан по фигуре, талию перетягивал широкий ремень с открытой кобурой, откуда выглядывала пластиковая рифленая рукоятка пистолета.
«Глок», — сразу же определил марку оружия Тимур. Мощный, компактный пистолет с семнадцатизарядным магазином. Любимое оружие агентов спецслужб Запада и террористов всего мира.
Абдулл Камаль, по национальности алжирец, свою террористическую карьеру начал у себя на родине, убивая тех, кого считал врагом мусульманской веры. В двадцать лет за ним уже охотилась не только алжирская спецслужба, но и французская военная разведка. Выход был один — бежать. Девять месяцев он провел в учебном центре под Триполи, затем перебрался в Ливан, в один из отрядов бойцов Организации освобождения Палестины. За три месяца Камаль уничтожил нескольких израильских солдат из моторизированного патруля, взорвал опорный пункт, подложив «ливанский пирог» прямо под стену.
Долго партизанить ему не дали, Абдулл снова попал в поле зрения спецслужб. И, как говорится, нос к носу или, вернее, глаза в глаза. Дородный белокожий джентльмен в окружении трех шкафообразных горилл в черных деловых костюмах и черных солнцезащитных очках с выпуклыми стеклами, глядя в глаза алжирца, произнес:
— У вас есть два варианта...
Говорил джентльмен на арабском с едва заметным английским акцентом. Камаль сидел перед незнакомцем почти голый, с закованными в стальные наручники руками.
— Какие? — спросил алжирец, с трудом разлепляя разбитые в кровь при захвате губы.
— Либо вы покидаете Ливан и направляетесь бороться за правоверную веру в Афганистан, в этом мы поможем.
Либо остаетесь здесь, но уже навсегда, — один из горилл демонстративно запустил руку под пиджак.
— Я согласен, — обреченно кивнул Абдулл и уже через сутки оказался в учебном лагере на территории Пакистана. После обучения он возглавил небольшой отряд моджахедов и перешел границу Афганистана. Позывной выбрал себе Али-Баба, Абдуллу нравился этот сказочный герой.
Русские, неоднократно перехватывавшие его радиопереговоры, его позывной переделали на свой манер, прозвав Бабай. Абдуллу такое звучание понравилось даже больше. Он не догадывался, что бабаями русские называли тупых, заносчивых инородцев.
После выхода советских войск Абдулл Камаль некоторое время упивался эйфорией победителя, потом принял активное участие в междуусобных войнах.
Война в Чечне разорвала этот порочный круг — куда интересней убивать русских, чем таких же, как он, мусульман. Правда, долго воевать ему не пришлось, война вскоре закончилась подписанием перемирия. Но богатый опыт арабского «ландскнехта» не мог остаться невостребованным.
Сойдясь на почве идей о великом мусульманском государстве с «национальным героем», носившим позывной Пастух, они создали несколько центров по подготовке диверсантов. Кроме боевых наук, делался особый упор на изучение Корана. Бабай знал, как лучше всего «промывать мозги» рекрутам — жесткие тренировки сменялись зубрежкой сур, нерадивых учеников муллы, проверявшие изучение Корана, сурово наказывали.
С Тимуром Бабай хотел познакомиться еще с того времени, когда президент сделал Пастуха премьер-министром. Абдулл Камаль, как правая рука Пастуха, стал курировать Департамент госбезопасности и разведку. Там он читал отчеты агентов из глубины России. Попал ему на глаза и план минного устрашения, который составил Завоеватель (кличка Тимура). Когда началась война, был устроен ряд террористических актов: в Москве взлетели на воздух два дома, было взорвано несколько домов в других городах. Но устрашения не получилось.
Власти, взбешенные жертвами гражданского населения, уже не слушали правозащитников, вопящих о бесчеловечном отношении российских солдат к боевикам, и не соглашались на временное прекращение огня.
Появление в бункере московского резидента вселяло надежду не только Ушастому, но и Бабаю.
Третьим присутствующим был толстяк с короткой густой бородой. Мохнатые брови, как кусты над волчьими норами, прикрывали черные глаза. Макушку прикрывала кожаная шапочка, типа персидской фески. Грузное тело было затянуто в камуфляж, широкие штанины заправлены в высокие десантные ботинки. Огромный живот опоясывал ремень с болтавшимся кавказским кинжалом, грудь перетягивал тонкий кожаный поясок с деревянной кобурой раритетного «маузера». Поверх камуфляжа — жилет рыболова, из множества кармашков выглядывали запалы ручных гранат. На груди, как газыри, в специально нашитые петли были натыканы золотистые, бутылочной формы тэтэшные патроны, отлично подходящие к «маузеру-десятке».
— Это наши бригадные генералы Абдулл Камаль и Гонза Холилов, — представил полевых командиров президент. Внимательно посмотрев на резидента, он произнес: — Мы тебя слушаем, Завоеватель.
Тимур тщательно оглядел помещение. Зал, в котором происходила встреча, представлял собой огромный куб, выдолбленный в толще горы. Здесь не было излишеств — стены серого шершавого бетона, два десятка ламп в плафонах из нержавеющей стали под потолком, которые горели вполнакала.
