Летом в 1945 г. в Москву начала поступать информация об активизации повстанческих сил. В документах они именовались «националистическим подпольем» и «буржуазно-националистическими бандами». Союзное руководство стало реалистичнее оценивать происходящее. Теперь повстанческое движение осознавалось как дестабилизирующий фактор, ставивший под вопрос само существование советской власти, особенно в стратегически важном – пограничном и приморском регионе. В этих условиях Центр ужесточил политику в Прибалтике – начался второй этап противостояния.
В 1945 г. по просьбе правительства Литвы паспортная система была распространена на сельских жителей этой республики: крестьяне тогда получили временные паспорта в соответствии со специальным распоряжением СНК СССР от 4 октября 1945 г. В феврале 1946 г. с просьбой о введении паспортов на всех граждан республики в союзное правительство обратились власти Латвии. Руководство Эстонии просило распространить паспортную систему на всех граждан Эстонии старше 16 лет. В записке, адресованной заместителю союзного правительства В. Молотову, просьбу свою они мотивировали следующим образом: «В прошлом все взрослое население Эстонии имело паспорта, которые являлись основным документом, удостоверяющим личность граждан. Поэтому граждане Эстонии привыкли к паспортной системе и ощущают в этом крайнюю необходимость, нередко выдвигая этот вопрос перед советскими и партийными органами республики»79. (Паспортизация жителей балтийских республик была «особым случаем» в советской практике 1940-х гг.: сельскому населению России, а также других регионов страны пришлось ждать этого события еще почти 30 лет). Главной причиной этого решения стал размах движения «лесных братьев» в республике: паспортизация сельского населения стала еще одной мерой, направленной на выявление «антисоветского элемента» и обеспечение большей подконтрольности территории.
3.3. Огнем и мечом
«Борьба с бандитизмом» стала задачей номер один для руководства всех трех прибалтийских республик: складывавшуюся ситуацию активно обсуждали, о ней все чаще упоминали в отчетах и докладных записках. Республиканские власти осознали, что вопрос «кто – кого» имеет к ним непосредственное отношение и решить его только силами армии и НКВД вряд ли удастся.
Ситуация в республиках складывалась по-разному. И хотя тенденции развития движения «лесных братьев» в Прибалтике в целом были похожими, масштаб этого явления, накал борьбы и острота противостояния отличались самым существенным образом. В лидерах оказалась Литва. Согласно данным ГУББ НКВД СССР, только за принадлежность к подполью и прочие виды антисоветской деятельности, в том числе и пособничество, в Литве было убито, арестовано и выявлено без карательных последствий для них 40 541 человек, в Латвии эта цифра была почти в 5,7 раза меньше (7016), в Эстонии – в 7 раз меньше (5671 человек). Даже если принять во внимание размер территории и численность населения республик, все равно различия будут значительными80.
О степени активности «лесных братьев» можно судить и на основании других статистических данных. Так, в Эстонии, например, за пять месяцев 1945 г. – с апреля по август – было зарегистрировано 201 «бандитское проявление», при этом пик пришелся на май и июнь (соответственно 65 и 48). В тот же самый период в Литве фиксируется по 10 бандпроявлений в день. Всего же за первое полугодие 1945 г. в республике было зарегистрировано 1872 «бандпроявления», а во втором полугодии 1945 г. – 1482. При этом речь шла только об учтенных случаях, тогда как на самом деле таковых было больше, что признавали и сами составители итоговых справок81.
Выход из положения по-прежнему виделся в наращивании силовой, репрессивной компоненты. Бюро ЦК ВКП(б) по Литве обратилось к Л. Берии со следующей просьбой: 1) усилить кадровый состав НКВД республики за счет направления в Литву работников из других регионов страны; 2) усилить войска НКВД, находящиеся на территории республики (в ноябре 1944 г. в Литве находилось 17 полков войск НКВД и пограничных отрядов, весной же 1945 г. осталось только 7 полков, а армейские части вообще покинули территорию республики); 3) разрешить вывести за пределы Литвы из каждого уезда по 50–60 семей «главарей банд и наиболее злостных бандитов». В дополнение предлагалось еще одно новшество – организация открытых показательных процессов над повстанцами, «изобличенными в зверствах над населением». Процессы должны были проводиться на литовском языке82.
В Эстонии в 1945–1946 гг. органами НКВД – МВД (в этот период Наркомат внутренних дел переименовывается в министерство) по антисоветским обвинениям было арестовано 3445 и 571 соответственно. Кроме того, в 1945 г. было арестовано 286 человек уголовного и «прочего преступного элемента», а в 1946 г. – 314 человек. Таким образом, общее число арестованных органами НКВД – МВД ЭССР в 1945 г. составило 3731 человек, а в 1946 г. – 887 человек. Из этого числа в 1945 г. – 1476 «немецких ставленников и пособников». В 1946 г. по этой категории было арестовано всего 30 человек, причем в это число вошли не только коллаборационисты, но и «другой антисоветский элемент»83.
В Латвии картина репрессий против коллаборационистов по линии НКВД – МВД имела тот же характер. В 1945–1946 гг. по антисоветским обвинениям в республике было арестовано 3275 и 1776 человек соответственно, в 1945 г. еще 594 человека уголовного и «прочего преступного элемента», а в 1946 -420 человек. Таким образом, общее число арестованных НКВД – МВД Латвийской ССР в 1945 г. составило 3869 человек, а в 1946 г. – 2196 человек. Из этого числа в 1945 г. было арестовано 1055 нацистских ставленников и пособников (около 27 % от общего числа). В 1946 г. по этой категории было арестовано 243 человека (около 11 % от общего числа). Как и в случае с Эстонией, в это число вошли не только коллаборационисты, но и «другой антисоветский элемент»84.
Репрессивная деятельность органов НКВД – МВД Литовской ССР была существенно более масштабна, чем деятельность этих органов в Латвии и Эстонии. В 1945 г. по антисоветским обвинениям НКВД Литвы было арестовано 19 183 человека – вдвое больше, чем в остальных балтийских республиках вместе взятых. В 1946 г. число арестованных в республике по антисоветским статьям серьезно снизилось и составило 5322 человека. Кроме того, в 1945 г. в Литве было арестовано 6312 человек уголовного и «прочего преступного элемента», а в 1946 – 799 человек. Таким образом, общее число арестованных НКВД – МВД Литовской ССР составило в 1945 г. – 25 495, а в 1946 г. – 6121 человек. Из этого числа в 1945 г. – 3313 немецких ставленников и пособников. В 1946 г. число арестованных по этой категории составило 938 человек. Как и в остальных прибалтийских республиках, в это число вошли не только коллаборационисты, но и «другой антисоветский элемент»85.
1945 и 1946 гг. стали периодом наиболее жесткого противостояния между «лесными братьями» и советскими силовиками, когда жестокость обеих противоборствующих сторон достигла своего предела. Широко применялись карательные методы и тактика запугивания населения. Со стороны властей это были высылки, аресты, показательные процессы над «лесными братьями» и крестьянами, обвиненными в пособничестве. Приговоры печатались в газетах. Практиковались и такие акции, как демонстрация трупов повстанцев в публичных местах – под предлогом их идентификации, на опознание приводились родственники, включая детей86.
