– Ты пропустил звонок, – сообщила Тэмми. – Я попыталась ответить, но со мной говорить не пожелали. А звонил тебе некто под именем «ЭН».
– Да, понятно, видимо, звонил мой приятель, он подыскивает для меня пару оригинальных мраморных оснований для светильников, – сказал Ник, натягивая куртку.
– Так он живет в Лондоне? – небрежно спросила Тэмми.
– Ну да, в Лондоне. Так что, милая, идем?
* * *
– Добрый день, Себастиан, – сказал Фредди, открыв дверь. – Большое спасибо, что пришел.
– Да мне только в радость, – ответил Себастиан, следуя за Фредди в гостиную, где в камине ярко горел огонь. – Откровенно говоря, я благодарен любому предлогу, чтобы оторваться от своего ноутбука.
– Трудно идет?
– Трудно. Сейчас я как раз застрял в середине истории. Для меня сочинение книги подобно плаванию через наш Английский канал: начинаешь заплыв полный сил и надежд, потом где-то на полпути, когда уже не видно земли ни сзади, ни впереди, осознаешь, что для возврата уже далековато, а до финиша еще чертовски далеко. Если вообще его достижение имеет какой-то смысл, – заключил Себастиан, опустившись в кресло, предложенное Фредди.
– Пива или, может, винца?
– Пива было бы здорово, спасибо.
Фредди вернулся с двумя бутылками и, вручив одну Себастиану, тоже устроился в кресле.
– Ваше здоровье!
– Ваше здоровье!
Они оба сделали по большому глотку, и Себастиан с интересом посмотрел на Фредди, ожидая объяснений на тему предстоящего разговора. Молчание затягивалось, но наконец Фредди оторвал взгляд от камина.
– На самом деле я хотел бы обсудить с вами пару вопросов. Мне необходимо, скажем так, беспристрастное мнение. Вы знаете Поузи, и я полагаю, она вам симпатична как человек, но вас не связывают с ней особые чувства. Из вашей биографии я также узнал, что раньше вы работали репортером в отделе новостей, поэтому вы вряд ли будете шокированы тем, что я вам расскажу.
– Понятно. И, разумеется, рассказанное вами не покинет стен этой комнаты.
– Спасибо. Трудно даже понять, с чего лучше начать. – Фредди почесал затылок. – В общем, прежде всего, меня очень беспокоит, что Адмирал-хаус покупает этот сын Поузи.
– Так. Вы полагаете, что он не достоин доверия?
– Не столько он, сколько его деловой партнер и спонсор… некий джентльмен, называющий себя Кеном Ноаксом.
– И?
– Поузи дала мне проверить некоторые бумаги, и я заметил, что этот тип, Ноакс, не указан в качестве соучредителя ни в бланках компании, ни в юридических документах. Проработав барристером более сорока лет, я встречал таких изворотливых персонажей из бизнеса по недвижимости, что вы и представить себе не можете. И если этот человек финансирует все предприятие, а так и должно быть, поскольку, как нам обоим известно, у Сэма нет ни пенни, то факт того, что он не упомянут как учредитель, сразу возбудил у меня серьезные подозрения.
– Ясно. Я, конечно, могу обратиться к другу с моей прежней новостной работы и попросить копнуть под этого типа, посмотрим, куда приведет его послужной список. Мой приятель способен учуять грязь за несколько шагов.
– Это было бы очень любезно с вашей стороны, Себастиан. Мне невыносимо думать, что Поузи могут обмануть с продажей Адмирал-хауса. Между нами говоря, хотя я видел Сэма только мельком, не могу сказать, что он мне особо понравился, хотя об этом, естественно, не стоит говорить матери.
– Нет, безусловно, не стоит.
– Вы знакомы с ним? – спросил Фредди.
– Да, виделись пару раз, и, боюсь, я согласен с вами.
– Мне так жаль его милую жену. Он показался мне весьма агрессивным персонажем. А Поузи частенько говорила, что Эми на редкость добрая и кроткая.
– Да, так и есть.
В очередной паузе Фредди встал, пошевелил дрова в камине, хотя огонь и так отлично горел, и вернулся к Себастиану.
– Проклятие! Пожалуй, без виски мне не обойтись. Присоединитесь?
– Нет, спасибо. Иначе вторая половина дня будет потрачена впустую, буквально. – Себастиан улыбнулся.
Фредди вышел из гостиной, а когда вернулся с виски, его лицо заметно помрачнело. И Себастиан сразу осознал, что до сих пор Фредди говорил о второстепенных сложностях и только сейчас ему предстоит услышать то, что он действительно хотел сообщить. Фредди сел и отхлебнул добрую половину крепкого напитка.
– Так-так. – Фредди вздохнул и взглянул на Себастиана. – Простите мое промедление. Вы все поймете, когда услышите то, что я скажу вам. И эти сведения сорвутся с моих губ впервые в жизни. Надеюсь, я могу рассчитывать на ваше молчание.
– Можете, – уверенно ответил Себастиан.
Фредди судорожно вздохнул и осушил свой стакан.
– Ладно, начну с того…
Часом позже Себастиан успел выпить с Фредди по паре стаканов виски, и полупустая бутылка стояла на столике между ними.
– Я правда не знаю, что и сказать.
– Понятно, – согласился Фредди. – Что уж тут скажешь?
– Я имею в виду, что даже как писатель вряд ли мог бы вообразить столь… трагическую ситуацию.
– Однако могу вас заверить, что каждое сказанное мной слово – правда. Печальная правда, – добавил Фредди. – Но если вы хорошенько поищете, то найдете все это в интернете.
– И вы уверены, что Поузи до сих пор не знает?
– Да, не знает. В общем, должен сказать, что когда я встретил ее после всей нашей полувековой разлуки, то предполагал, что она уже могла все узнать. Что кто-то мог сообщить ей. Но она ведь более четверти века не возвращалась в Адмирал-хаус.
– На самом деле, я могу это понять, – заметил Себастиан. – Люди не любят упоминать о серьезных неприятностях в присутствии тех, кому они могут причинить боль. Когда умерла моя жена, то даже мои ближайшие друзья предпочитали избегать разговоров на эту тему, не говоря уже о незнакомцах.
Фредди глянул на Себастиана, потом перевел взгляд на угасающие угли в камине.
– Вы понимаете, почему мне пришлось расстаться с ней тогда?
– Понимаю. Вы попали в безвыходную ситуацию.
– Когда я понял, кто она и что она ничего не знает, у меня действительно не оставалось иного выбора. Я… – Голос Фредди сорвался, на глазах выступили слезы. – Это почти сломало меня, но я знал, что ее это сломает наверняка.
– Судя по вашему рассказу, в то время так оно, наверное, и случилось бы.
– И вот теперь я снова и снова задаю себе вопрос… – Фредди плеснул себе еще виски. – Не сломает ли ее эта правда сейчас?
Себастиан попытался поставить себя на место Поузи, проникнуться ее чувствами, осознать, что он сам почувствовал бы… нечто такое он научился делать, когда пытался понять, как может поступить кто-то из героев его книг.
