— Вполне. Но, кажется, воскресенье я проведу в горизонтальном положении… Что же Маруа такой энергичный-то? Я бы заподозрила, что он скорее склонен проводить день… — тут возникла заминка, — иным образом.
Вообще, Филипп Маруа казался, скорее уж, мужчиной, который торчит в ночных клубах. В лучшем случае. И непременно с женщинами. Впрочем, сегодня тоже без женщин не обошлось, разумеется, да и флиртовал галатиец безостановочно, умудряясь при этом не прерывать лекции по истории и культуре своей страны. Внимания досталось поровну и Эвелин Фурнье, и мне, при этом спутница Маруа не казалась даже в малой степени возмущенной, что в ее присутствии ее же кавалер оказывает знаки внимания другой женщине. Как будто так и надо.
— Подозреваю, наш дорогой друг Филипп ну очень многогранная личность, — то ли рассмеялся, то ли все-таки простонал Солнышко, проползая мимо меня в свою спальню.
Его тоже укатал забег по галатийском столице в сопровождении самого деятельного из возможных гидов, хотя Арджун был не из слабых и нередко выбирался в походы, да и в горы Солнышко любил сбегать от трудовых будней. Но несмотря на все это, Бхатия оказался не готов к тем испытаниям, которым подвергся.
Но хотя бы день прошел интересно.
Вот только исключительно интересная суббота обернулась убитым воскресеньем и не менее убитым понедельником, в который мне казалось, что встать поможет только дядя Касс, он же Кассиус Фелтон. Ну, или кто-то из его коллег. Потому что без некроманта здесь никак не обойтись.
Арджун чувствовал себя самую малость пободрей, но несущественно, он тоже едва ползал по нашей квартире и то и дело постанывал.
— Вот это ты во всем виноват, — припечатала я Солнышко за завтраком в понедельник. — Захотел подружиться с Маруа — теперь расплачиваемся оба.
Тот только вздыхал и старательно заглатывал наскоро сооруженную яичницу. Так себе блюдо, но после демонстрации павлином своих навыков экскурсовода и друг, и я сама потеряли всякое желание в ближайшее время демонстрировать навыки кулинарные. Сил просто не осталось.
— Не ворчи, мелкая, — махнул рукой Арджун и начал спешно заталкивать в себя нехитрую снедь. — Мы же отлично провели время. Да и знакомство с этим красавцем может в дальнейшем помочь.
Я закатила глаза, безмолвно давая понять, насколько сомневаюсь в правильности выводов Бхатии. Как по мне, должность Маруа просто декоративная, не более того, теплое местечко для умеренно бесполезного отпрыска богатой семьи.
— Да он даже не лишен своеобразного очарования, — продолжал увещевать меня Солнышко, то и дело начиная премерзко хихикать. — И вообще, у него каждый выход — как новый номер в кабаре, остается только догадываться, в каком костюме месье Маруа появится на этот раз.
Тут я подавилась своей яичницей, чуть не погибнув позорной и нелепой смертью.
— Да ну тебя, честное слово.
На работе внезапно выяснилось, что наш субботний забег по Лютеции в сопровождении советника по культуре Филиппа Маруа не остался незамеченным. Уж непонятно, кто именно нас увидел, да не просто увидел — тут же доложил послу Эренхарду, но беседу с начальником мы имели сразу по приходу на работу.
— Кажется, вы посчитали необходимым завести новых друзей в Галатии? — спросил посол, пригласив нас с Солнышком в свой кабинет на чашечку чая.
Любой другой на нашем месте начал бы паниковать, однако я только расслабилась в ожидании продолжения. Нас не тронут, ни меня, ни Арджуна, даже если на самом деле сильно облажались, решив провести первый уикенд в новой стране с малознакомым человеком… Ну просто потому, что наши родители и родственники, а заодно друзья наших родителей, в состоянии отправить Виктора Эренхарда в пожизненную отставку. Я была не настолько гордая и честная, чтобы принимать удары судьбы с гордо поднятой головой. Иначе какая радость быть дочкой состоятельных и влиятельных родителей, не так ли?
— Мистер Маруа проявил инициативу, — пожал плечами Солнышко с счастливой улыбкой. — Мы с Аннабель не сочли необходимым отказываться. Мы поступили неверно?
Я старательно изобразила на лице подобострастие и служебное рвение не из страха потерять работу (уберут меня исключительно вместе с Бхатией, это было понятно всему министерству иностранных дел до последней уборщицы), а просто для приличия. Нужно же, в конце концов, уважать начальство и старость, не так ли?
Виктор Эренхард повздыхал тихо, но смотрел, в целом, вполне благодушно.
— Нет-нет, ничего страшного, мистер Бхатия, не произошло. Смею надеяться, вы были осмотрительны в разговорах?
Лично мне показалось, вопрос был задан скорее для галочки, чем из действительного беспокойства относительно излишней словоохотливости Солнышка или же моей. Как говорят в народе, «не первый год замужем», а Арджун так еще с университетской скамьи показал себя тем еще интриганом, расчетлив настолько, что порой даже пугал.
— Разумеется, мистер Эренхард, — покивал уважительно Солнышко с видом прилежного мальчика. — Мистер Маруа говорил исключительно об истории и культуре своей прекрасной страны, мы же внимали и поддакивали. Все прошло сугубо прилично и в духе дружбы и взаимопонимания между нашими странами.
Я кивала на каждое слово друга, посчитав, что Арджун куда лучше опишет сложившуюся ситуацию, к тому же именно ему пришло в голову позаигрывать с Филиппом Маруа, уж не знаю, чем же так прельстило будущего премьер-министра Вессекса общество галатийского павлина.
— Это хорошо, что вы нашли с мистером Маруа такие прекрасные точки соприкосновения, — как будто бы довольно обронил посол Вессекса. — Но не следует терять слишком много времени с этим человеком. Он все-таки слишком ярок для того, чтобы стать другом для добропорядочного вессекского дипломата, мистер Бхатия.
Если не сказать больше. Что там за завтраком Арджун говорил про кабаре?
Солнышко с задумчивым видом покивал.
— К тому же, мистер Маруа всего лишь… Словом, его работа в министерстве иностранных дел — скорее, фикция. Он не имеет влияния и в большей степени является достопримечательностью Галатии, чем ее дипломатом. Молодого человека держат на должности в счет заслуг погибших родственников, не более того.
В каком-то смысле я была озадачена тем фактом, что кого-то могут держать в министерстве сугубо для украшения интерьера и демонстрации на публичных мероприятиях. В Вессексе подобное не почиталось возможным, у нас даже секретарш меняли, едва только они пытались манкировать служебными обязанностями.
— Мы учтем ваши пожелания в дальнейшем, мистер Эренхард, — склонили голову со всем возможным почтением к воле начальства Арджун. Он был вообще из тех, кто предпочитал вести дела «на мягких лапах», друг старательно избегал любых конфликтов, умел подольститься к любому, расположить к себе людей, а после… словом, когда противник расслаблялся, Солнышко с ласковой улыбкой принимался за тотальное уничтожение ничего не подозревающего бедолаги, осмелившегося по глупости вызвать чем-то неудовольствие аж целого Арджуна Бхатии.
