— Вы удивительное создание, мадемуазель Стоцци, по вам сразу видно, что иностранка.
Я не могла отвести взгляд от бабочки.
— Разве?
В нашу эру глобализации, как мне казалось, невозможно было понять, откуда приехал человек иначе как по языку или акценту, а я говорила на галатийском свободно и чисто.
— Да, несомненно. Вы держитесь очень… по-вессекски, сдержанно, — продолжал Маруа, а я попросту не понимала, к чему дипломат ведет. Судя по тону — флирт, но ведь он всегда говорит именно так. Руки все еще держал при себе — это главное, хотя сама ситуация все больше нагнетала беспокойство.
— Сдержанно? Вот как? — переспросила я, продолжая чувствовать странно оцепенение.
Мужчина усмехнулся.
— Да, и это заставляет желать, чтобы от вашей сдержанности не осталось и следа. Подозреваю, зрелище было бы просто восхитительное.
А вот теперь однозначный флирт, безо всяких вариантов. Хотя нет, не флирт, это уже откровенное предложение провести вместе несколько приятных часов.
Отказывать почему-то стало мучительно трудно, однако я справилась.
— Думаю, месье Маруа, это вовсе не то зрелище, которое могло бы вас порадовать.
Бабочка возле фонаря больше не кружила, должно быть, покалечилась и упала на землю.
Галатийский дипломат рассмеялся настолько беззаботно, что это практически пугало. Я похолодела и принялась про себя молиться об избавлении от этого человека и вообще от этой ситуации. Почему только не отказала ему сразу? Никогда ведь не была настолько бесхребетной… Нужно уйти сию же секунду. Встать — и уйти. Мне ведь даже и неплохо, на самом деле, не тошнит. Просто в голове словно бы стало пусто…
— Могу ли я оспорить ваше утверждение, мадемуазель? — осведомился Маруа, чуть придвигаясь ко мне. Теперь мы сидели, плотно соприкасаясь бедрами, у меня дыхание перехватило от очень нехорошего предчувствия.
Адреналин хлынул в кровь, и, наверное, только с его помощью я смогла сквозь зубы выдохнуть те самые заветные слова:
— Я хочу вернуться в зал!
Протест прозвучал тихо, но достаточно уверенно и четко, другое дело, были большие сомнения, станут ли меня слушать.
— Вы уверены? — уточнил Маруа с откровенным разочарованием. Теперь дистанция между нами снова увеличилась, пожалуй, даже мой драгоценный гиперзаботливый старший брат счел бы ее приемлемой при общении с посторонним мужчиной. Галатиец отодвинулся достаточно далеко.
— Да! — куда уверенней и громче воскликнула я и даже нашла в себе силы подорваться на ноги.
Мужчина то ли неодобрительно, то ли расстроенно — вникать уж я не стала — вздохнул и встал следом, взяв под руку. Его прикосновения не то чтобы слишком обрадовали, однако вырываться я не стала, только зубы сжала так, что неясно еще, как эмаль не покрошилась.
— Что же, ваше слово — закон, мадемуазель Стоцци. Надеюсь, свежий воздух принес вам облегчение.
Не особо, но я не стала уточнять, всей душой желая как можно скорей оказаться рядом с Солнышком, который, несмотря на все свои недостатки, свой, родной и абсолютно безопасный, в отличие от Маруа, что пусть, конечно, на первый взгляд и забавный чудак, однако непонятно еще, какие мысли бродят в его голове.
До последнего ожидала со стороны хозяина дома какой-то подлости, однако до Арджуна он меня все-таки довел, передал с рук на руки и даже не преминул сообщить притом Бхатии, что мне стало нехорошо и нужно доставить трепетную барышню домой. Большой брат, конечно, взбеленился, хотя вида не подал, и рука об руку со мной покинул особняк Маруа.
Распекать Солнышко принялся только в машине, на всякий случай отъехав от жилища павлина.
— Ты совсем обалдела?! — вызверился дорогой друг, который вроде бы как почти брат. — Из-за тебя нас буквально выставили за порог как нашкодивших щенков!
Выслушивать подобное от Солнышка оказалось чертовски неприятно, но, слава богу, я почувствовала к тому времени себя достаточно хорошо, чтобы начать орать на Бхатию в ответ.
— Тебе вообще все равно, что этот тип меня чем-то накачал?!
В какой-то момент показалось, врежемся в какой-то столб. То ли друг испытал шок, то ли новость просто его сильно удивила, тут уж и не понять.
— В смысле, накачал? — сдавленно спросил Арджун.
Я только передернула плечами нервно.
— В прямом смысле. Ощущения, знаешь ли, такие… Характерные, словом, ощущения.
При первой же возможности Бхатия развернулся и поехал в обратном настроении, явно не в нашу квартиру. Если он собирается разукрасить моего обидчика — зря, очень даже зря. Доказать что-то не удастся, а проблем после будет столько…
— Ты куда?! — почти испуганно воскликнула я.
Солнышко многозначительно хмыкнул.
— В больницу, мелкая, анализы сдашь, посмотрим, чем тебя накачали.
В больнице меня осмотрели с ног до головы, выяснили с истинно целительской дотошностью, сколько и что пила и ела этим вечером. Под укоризненным взглядом осанистого седого целителя, которому меня передал с рук на руки Арджун (не особо встревоженный, если честно, скорее уж, предвкушающий) почувствовала себя девочкой, что разбила любимую мамину вазу. Рассказывать про выпитое шампанское почему-то оказалось чрезвычайно неудобно, хотя доктор Марсен не то что лекцию о вреде возлияний не устроил — даже слова осуждения не выдал, просто вот выражение в его взгляде было поистине порицающим. Сразу стало неловко за свое некрасивое поведение, даже стало казаться, что и юбку могла бы подлиннее выбрать, и туфли на более низком каблуке стоило надеть, да и макияж слишком вызывающий… Честное слово, такого воздействия не оказывал даже дядя Киран, образец морали и благочестия, пастырь подрастающего поколения с большим стажем.
Спустя пару часов мытарств я услышала свой приговор, на основании которого уже Арджун непременно назначит мне наказание.
— Вы в полном порядке, мадемуазель Стоцци, не считая небольшого переутомления. На основании осмотра я выявил лишь слабое опьянение, причины которого нам известны. Ваши подозрения относительно применения к вам запрещенных веществ подтверждения не нашли.
Безусловно, доктор Марсен наверняка уважаемый доктор, больница имени Святого Франциска имеет прекрасную репутацию, иначе бы, собственно говоря, Солнышку и в голову не пришло везти меня сюда. Но я достаточно знаю собственное тело, чтобы с уверенностью сказать: мое странное самочувствие в доме Филиппа Маруа не было следствием ни сильной усталости, ни выпитого шампанского.
— Прошу прощения, доктор, но вы уверены? Быть может, стоит сделать еще какие-то анализы? Потому что все, происходившее со мной, совершенно не походит на мою обычную реакцию на переутомление или алкоголь, — решила настаивать на своем я. Такой решительности немало способствовал раздраженный из-за сорвавшихся планов Арджун, который наверняка постарается отомстить мне за совершенные прегрешения.
