— Мам, завяжи Адриану язык узлом за вранье, — тяжело вздохнула я, не зная, мне стоит плакать или все-таки смеяться.
— Скажешь, он мне солгал? — вопросила мать, как священник, вымогающий покаяние у грешника.
Я тяжело вздохнула.
— Скажу. Солгал. Нагло. Вообще, у Адди слишком богатое воображение, с этим нужно что-то делать, — пробормотала я, понимая, что поверят как раз брату, не мне.
А еще он с огромным удовольствием наушничает, паршивец этакий. И за это братцу должно воздасться.
— Еще скажи, что у тебя не завязались отношения с совершенно неподходящим мужчиной!
Я закатила глаза, пользуясь тем, что все равно меня никто не увидит, значит, можно строить какие угодно гримасы безо всякой боязни.
— У меня нет романтических отношений с неподходящими мужчинами! — отрезала я, не став уточнять, что зато имеется дружба. Странная, с дополнительными «бонусами», но дружба. И мужчина по меркам моей матери чертовски неподходящий.
Мама наверняка хотела что-то сказать, но я ее опередила.
— Прости, сегодня был очень тяжелый день, хочу лечь спать пораньше.
Обычно у меня не входило в привычку так резко прерывать разговор, да и вообще, первая я не отговаривалась делами. Так что мама опешила настолько, что мы даже попрощались более-менее мирно.
Впрочем, я не ждала, что затишье окажется чересчур долгим.
Глава 17
Эвелин почему-то на этот раз встревожилась куда больше, чем после первого письма. Точней, в прошлый раз Фурнье как будто не беспокоилась вообще, зато теперь… Подруга была чересчур серьезной и беспрестанно хмурилась. Больше того, Эвелин принялась обыскивать квартиру, то и дело кастуя заклинание за заклинанием, причем большую часть из них я в жизни не слышала, а те, что слышала, были не из моего университетского курса, а из того, чем обучали Брендона и Александра Фелтонов. Значит… Эвелин как минимум получала образование, которое подразумевало работу в силовых структурах или спецслужбах. И кто-то станет меня теперь убеждать, будто милая барышня Эвелин Фурнье всего лишь одна из золотой молодежи, что прожигает жизнь на вечеринках?
— Пока в квартире чисто, но я установлю в дополнение к стандартной сигнализации дополнительно несколько заклинаний, — пробормотала Эвелин, изучив вообще всю мою квартиру, даже забравшись в каждый шкаф и ящик. — Могу только сказать, на этот раз вас почтил вниманием не Дамьен. Дамьен у нас человек вполне покладистый, и если один раз ему сказали не вести себя настолько некрасиво, он и не станет. Ведь просил его лично Филипп, а его просьбы невозможно не выполнить.
Вот это «невозможно» меня больше всего и насторожило. Когда я в присутствии Маруа ляпнула про феромоны, он не стал ничего отрицать и сказал только, что на меня они не действуют. Конечно, Филипп не склонен откровенничать, но в настолько пикантной ситуации мужчина может много чего рассказать, однако я полагала, что все-таки на этот раз я узнала часть правды.
— И не беспокоит, что приходится находиться постоянно рядом с тем, кого не выходит ослушаться? — спросила я как ни в чем не бывало.
Эвелин на мгновение замерла, переживая шок от моей излишней осведомленности. А потом я услышала:
— Нет.
Просто сухое «нет» и никаких пояснений после него. Разве что Фурнье начала смотреть на меня с каким-то чересчур уж большим подозрением. Ну да, ведь я начала догадываться о том, что драгоценный Маруа вообще-то нечто не совсем подходящее под определение «человек».
— Возможно, вам стоит уехать домой, Аннабель, — через несколько секунд довольно-таки напряженного молчания обронила Эвелин и мне стало ясно, что в Галатии мне теперь категорически не рады.
Ну что за жизнь, в самом деле? Только-только начала обживаться… Да и нельзя мне сейчас на родину, тут же попаду в объятия в удушающие объятия родителей, которые постараются всеми правдами и неправдами вернуть дочь на путь истинный. Даже несмотря на тот факт, что блудная дочь немного против такого поворота событий.
— А я так не думаю, Эвелин, — натянула на лицо милую улыбку я. — В Галатии мне живется прекрасно, я обожаю новых друзей, и никуда не планирую уезжать. А угрозы — пустое, наверняка кто-то ревнует Филиппа, вот и все.
Что я уяснила после общения с друзьями и их родственниками, так это то, что когда желают убить, делают это без предупреждения, чтобы жертва не пустилась в бега.
— Вы даже не подозреваете, в какие беды могут обрушиться на вашу голову, моя дорогая, — покачала Фурнье головой. — Просто потому что… Его нужно сохранить. Любой ценой.
Из моей квартиры Эвелин вылетела, даже не попрощавшись. Шанса уточнить, кто же такой — этот «он» у меня не было, но я и так понимала, о ком речь.
Боже… Но над Филиппом действительно дрожат практически все, кто окружает его. Да, забота, которой его ежечасно окружают, не выставляется напоказ и не демонстрируется чужакам, однако если приглядеться… Или представлять хоть какую-то угрозу, пусть даже призрачную.
Быть может, в Галатии действительно есть коллективным разум, но у него точно имеется командный центр. И я даже умудрилась закрутить с ним интрижку… Интересно, он пользуется такой популярность как мужчина, потому что всех темных женщин рядом с ним глушит феромонами как рыбку динамитом? Эвелин сказала, Филипп не злоупотребляет своими возможностями, но она могла и солгать, и не знать, как дело обстоит на самом деле. В конце концов, она под химической атакой столько лет… Хотелось бы верить, что так, однако я сама была живым опровержением.
Маруа мог бы проворачивать те же фокусы, даже безо всяких феромонов. Чертовски обаятельный тип.
И в тот момент, когда я пыталась уложить в голове все, что знала о Филиппе Маруа, темных магах и Галатии, в одну стройную схему, позвонил тот, кто мог знать ответы на все вопросы. Ну просто потому, что он — это он.
— Самый большой брат, как я рада, что ты мне позвонил! — радостно выпалила я в трубку. Причем совершенно искренне.
— Готова услышать то, что предстоит скрывать от мира? — лукаво осведомился Дин Лестер, и сразу стало ясно, что наш местный гений действительно на пороге открытия чего-то потрясающего. Или же порог он уже переступил.
— Очередное исследование для «очень узкого круга»? — переспросила я, практически не сомневаясь в ответе.
Дин Лестер давно бы обрел всемирную известность, учитывая те таланты к исследованиям, которую он демонстрировал. Вот только обычного его интересы располагались в той области былого, которую лучше общественности было не демонстрировать. Во избежание.
— Ну… В каком-то смысле да, а, может, и нет… — весело отозвался Лестер. — В общем, я пришел к выводу, что первоначально, до Темных войн, темные семьи Вессекса, да и не только Вессекса, составляли магически некую общую структуру с надстройкой в виде коллективного бессознательного и некоторыми прочими забавными функциями. Черные маги, которые создали эту структуру, называли ее «Улей». Более чем красноречивое название.
