Горло сохло, а речь становилась все равнодушней, по мере того, как я снова и снова сообщала все, что знала. Про сотни лет существования Замка. Про задумку последнего драконоборца. Про то, как в Замке жил Евор. Про то, как я появилась — и что там происходило дальше.
Без эмоций. Без описания наших отношений. Уже сознательно обозначая свою роль "всегда ведомой".
Все эти люди сначала смотрели на меня как на пустое место, но, по мере моих рассказов и рассуждений, выводов, меняли свое отношение. Пытались поймать на лжи — не получалось. И задумывались, спрашивали уважительней, советовались даже, как подступиться к ящерам, служившим главным доказательством того, что описанное мной — правда. А я из девки и простой селянки превращалась в их глазах в особу, достойную по меньшей мере вежливого обращения, нового гардероба и награды. Даже в глазах Евора.
Только что мне до его уважения?
До его задумчивых взглядов, которые он нет-нет, но бросал на меня?
До того, что я ехала не отдельно, а вместе с ним и другими благородными в родовом экипаже — и не куда-то, а в столицу? Для представления королевскому совету.
Мне нужно было совсем иное… то, что я не могла больше получить. Никогда.
Евор проделал огромный путь с того момента, как попал за ограду Замка до того, как встретил меня. И еще больший — с нашей встречи. И я здесь объективна.
Из неэмоционального и самоуверенного мага, жаждущего признания и власти, что это признание давало, он превратился в человека с большим сердцем и способностью к самопожертвованию. Способного к любви.
А теперь он кто?
Неэмоциональный и самоуверенный маг, получивший признание и власть.
И мне было бы его жалко… потому что мне сложно представить, как это — лишиться почти четырех может быть лучших лет взрослой жизни.
Только себя было жальче. Он хотя бы не знал, чего лишился. А я — знала.
И, черт возьми, Евор, я все понимаю про память… Но куда пропало твое сердце?
Дела семейные
— Почему память Евора Бранкович растворилась, а ваша — нет?
— Вы же маг, можете мне сказать.
Никто не мог. Только предположения. Самое здравое из которых, что мою память сохранил собственный опыт перехода. То, что я попала из другого мира помогло, когда рядом открылся мировой портал, впустивший драконов.
Да, я сообщила о своем попаданстве. Не видела смысла врать — с такими дотошными вопросами от воинов, дознавателей и магов я рано или поздно провалилась бы во вранье. А значит сильно бы приуменьшила ту степень доверия, что ко мне и моим словам испытывали.
Без надобности это.
Я просто не стала в подробностях рассказывать, насколько мой мир отличается. Чтобы не стать невольным участником экспериментов. Похож и похож — только драконов и магии никогда не было. А то, что Земля была впереди в плане социального и индустриального развития — не важно.
Так что моим предыдущим миром излишне никто не заинтересовался. А вот переходом — да. Все сочли, что это основная причина, почему я осталась в здравом уме.
Что до моих подозрений… Например, что тот магический огонь унес таки чье-то сердце, и это было сердце Евора, проявленное благодаря жизни в Замке и знакомству со мной… Я не сообщила всем этим суровым мужикам. Точно без надобности.
Столицы королевства мы достигли спустя четверо суток почти непрерывной поездки. Меня мутило к тому моменту от тряски, но я держалась. Не показывала. Мужчины иногда пересаживались на лошадей, чтобы отдохнуть от экипажа — помня, как мечтал Евор о верховой езде, я тайком любовалась его гордой посадкой — я же отдыхала от их присутствия и позволяла себе в одиночестве лечь на длинную скамью.
Появление на горизонте толстых городских стен восприняла с облегчением. И не только из-за утомительной дороги. Мне хотелось уже определенности. И хоть какой-то точки в бесконечных объяснениях.
Устала.
От всего.
— Вы же не бывали прежде в столице? — живо спросил меня светловолосый Милон, кузен Евора. — Город может потрясти ваше воображение…
— Уверена, так и будет, — ответила вежливо. Конечно, с виду город был огромен и красив — все эти каменные дома, башни, высокие шпили и даже общественные здания, мощеные мостовые и многочисленные витражи, как признак величины королевской казны. Но потрясти он меня вряд ли мог после наших мегаполисов. Да и сдержанность и спокойствие, которые я буквально заставила себя испытывать, слегка поумерили мой пыл сразу по всем поводам.
— Вам, определенно, понравится городской сад, — не унимался Милон. На вид ему было лет двадцать семь и восторженность в его глазах, частые улыбки и эмоциональность сильно отличались от холодности старшего двоюродного братца, — Аллеи и фонтаны там были спроектированы известным архитектором, а маги создали необычные фонари: вы увидите, они разноцветные, и вечером гулять одно удовольствие! А…
— Милон, мне следует с тобой кое-что обсудить.
Безапелляционный голос Евора прервал молодого человека на полуслове. И тот с готовностью повернулся к магу.
Я коротко глянула на мужчину — чем он недоволен? и недоволен ли, раз довольно невежливо остановил поток красноречия моего собеседника? — но ничего не смогла прочесть по его лицу. А задумалась о другом. В моем понимании местных норм вежливости Милон, прежде, чем закончить наш разговор, должен был как-то закруглиться и извиниться. То, что он с такой готовностью бросился исполнять то ли просьбу, то ли приказ Евора, это…
Я не заслуживаю вежливости? Милон такого не демонстрировал раньше.
Он настолько очарован и предан старшему товарищу, что любое слово Евора становится показанием к немедленному действию?
Опять же, молодой человек всегда вел себя степенно и рассудительно.
Что-то другое? Может быть в Еворе теперь проявляются качества драконоборца?
Впрочем, это не мое дело. Полагаю, со временем он разберется с происходящим.
По городу мы ехали довольно долго — не только из-за расстояний, но из-за узости дорог и большого количества экипажей. Ехали в сторону королевского дворца, туда, где находились богатые кварталы. Если сначала я торчала в окне, с любопытством рассматривая городских жителей, их одежды, стены домов, лавки, то потом заскучала и просто сидела, прикрыв глаза и ожидая, когда же можно будет выйти наружу.
Но когда вышла…
Застыла в нерешительности.
Особняк Евора, который он упоминал, оказался весьма внушительным строением на тихой улице. Три этажа, колонны, отмытые окна и подстриженные кусты перед ним — за домом или хорошо присматривали, или привели его в порядок, как только дошла информация о возвращении хозяина. По некоторым упоминаниям Милона и Лазара, друга, что также приехал, я поняла, что имущество Евора было передано родителям. Но те, поскольку сами весьма богаты, его не растратили.
