Спайк Дэвидсон ответил:
— Агент Ховерс, изменение структуры личности — это вам не лепка колбасок из пластилина. Человеческий мозг материя тонкая. Вторгаться в его работу — всегда риск. А образец психологически был крайне нестабилен. Крайне. Агрессивен сверх меры, ожесточен, плюс в пубертатном возрасте, что усугубило риски. И, к слову, о профессиональных ошибках. У нас тут огромная структура, которая прекрасно работает. Отбраковка же, смею напомнить, есть в любом производстве.
— А биологические проверки вы проводили? — сменила тему Эледа. — например, интегральный коэффициент антител?
— Нет, — старший инженер был удивлен. — Мы же не инфекциями сознание меняем. Там да, там надо. А мы классическими способами… ну, нео-классическими. Нам вполне хватает сертификата биологической безопасности из фильтрационных подразделений. Что же до интегрального коэффициента, так это старье года три уже даже при зачистке не делают.
— А вы неплохо осведомлены, мистер Дэвидсон, — заметила собеседница.
— Мэм, я обязан знать, как добываются образцы. Это прямо влияет на последующую работу.
Ленгли усмехнулся и вклинился в беседу:
— Мистер Дэвидсон, я не стану объяснять вам истинную причину нашего интереса, но, уверен, вы представляете, какие дела в моей компетенции… Так вот, нам крайне необходимо отыскать «образец номер две тысячи шестьдесят восемь, названный после стабилизации Айей Геллан». Причем желательно живым и здоровым. А поэтому нам важно знать подробности о работе с девочкой. Все подробности. Если ваша информация поможет нам в поисках, то обещаю упомянуть об этом при докладе директору.
Главный инженер дрогнувшей рукой потер лоб, затем снова нажал кнопку селектора и сказал в микрофон:
— Принесите мне медицинскую информацию по образцу номер две тысячи шестьдесят восемь. И скажите Эрику, чтобы не копался.
* * *
Старикашка, открывший девушкам дверь, был весьма неприятного вида — сутулый, тощий, с огромным мясистым носом, кустистыми бровями и блестящей лысиной, которую обрамляли жидкие седые кудри. В руках хозяин магазина держал дробовик, а на посетительниц смотрел крайне недобро.
— Гершель, — ухмыльнулась Алиса, отводя пальцем направленный в грудь ствол. — Постоянных клиентов так не встречают.
— Ты, фря косматая, мне прошлый раз всю душу вынесла со своим фартуком. Входи.
Дедок посторонился, и покупательницы зашли в небольшую, но хорошо протопленную и ярко освещенную комнатушку с ростовым зеркалом на стене, кривоватой стойкой ресепшна, отгораживающей дверь в соседнее помещение, и потертым, но вполне уютным креслом в углу.
— Чё надо? — спросил старик, запирая дверь на мощный засов и ставя дробовик у порога. — Если опять фартук, то лучше сразу иди отсюда.
— Нет, — отмахнулась Алиса. — Не фартук. Вот, гляди, какую красавицу привела.
Старик окинул Айю мрачным взглядом, и было видно, что ничего красивого он в ней не видит и не увидит, даже если ему предложат увеличительное стекло.
— И чего?
— Надо ее нарядить. Чтоб тоже стала похожа на человека с глубокой психической травмой, — сказала Алиса, не замечая удивленного взгляда спутницы.
— Насколько глубокой? — уточнил старик, наматывая на палец вытащенную из кармана мерную ленту.
— Ну, приблизительно… — Леди МакГи смерила стоящую рядом девушку пристальным взглядом и заключила: — Приблизительно, как та задница, в которой ты оказался четыре года тому назад. Можно и глубже.
Гершель плюнул и выругался.
— Есть платье императрицы из херова театра. Пойдет?
Алиса уже открыла было рот, чтобы одобрить, но Айя, которой предстояло это надеть, заартачилась.
— Нет, не надо платье! В нем неудобно, — пояснила она, поворачиваясь к Алисе. — Я ж не Доктор Куин, я такое носить не умею…
— Вы определитесь уже, чё вам надо, — разозлился старик. — Психические травмы обнажить или комплексы запрятать? Щас покажу кой-чего.
И он скрылся за стойкой ресепшна, а Алиса беспечно плюхнулась в кресло:
— Наряд должен быть чудным, учти. Керро чётко сказал: чем страннее, тем лучше.
— Я помню, — ответила Айя. — Но надо ведь, чтобы удобно… и функционально еще.
Ее собеседница махнула рукой, мол, дело твое, однако добавила:
— Не будет странно — за нашу не сойдешь. И Керро подставишь.
— Я помню, — упрямо повторила Айя.
— Вот! — торжествующе провозгласил вернувшийся Гершель и бросил на стойку ресепшна что-то ярко-алое, пушистое, невероятного объема: — Куда уж страннее. Года два лежит, никто не берет. Меряй.
И он подтолкнул алое нечто изумленной девушке. Та протянула руку, с недоумением касаясь жёсткой ткани.
— Это… это что?
— А чёрт его знает! — искренне сказал хозяин магазина. — Хрень какая-то.
— Берём! — подскочила с кресла Алиса. — Это вот точно берём!
…Они возились около двух часов, подбирая то одно, то другое и за каждой вещью Гершель уходил в дверь за ресепшном, принося весьма нескоро, а иногда и не принося, лишь сварливо извещая:
— Продал.
Везло, если отыскивалась альтернативная замена. Если же таковой не было, приходилось ломать голову. Однако через два часа довольная Алиса созерцала плод Айкиной больной фантазии.
— Я ведь говорила, что ты тоже с отклонениями! — сказала леди МакГи с таким торжеством, словно только что выиграла пари.
Айя посмотрела на себя в зеркало. Да уж. С отклонениями — это еще мягко сказано.
— Надо только лицо закрыть, — Алиса повернулась к Гершелю, флегматично наблюдавшему перевоплощение. — Маска есть?
— Ага! — тут же оживился старик. — Есть. Рожа такая белая с вытянутым ртом!
— Не пойдет, — отрезала девушка. — Не видишь? Совсем не в тему. Нужна какая-нибудь… Поищи из тех, что для борделей. Кружевные такие.
— Этого добра полно.
Продавец исчез, а Алиса обошла свою подопечную по кругу и сказала:
— Ноги, конечно, у тебя…
Айя посмотрела на свои ноги. Они начинались с грубых массивных ботинок на толстенной подошве, а затем продолжались черными обтягивающими штанами.
— А что не так? — спросила девушка осторожно.
— Да все так, — отмахнулась Алиса и одобрила: — Хорошие ноги, длинные, будто прямо из зубов растут.
Ноги росли, конечно, не из зубов, а из того же, из чего растут у всех, и это что-то сейчас было слегка прикрыто ярко-алой топорщащейся во все стороны юбкой-пачкой из фатина. Сзади подол у юбки был длиннее, чем спереди, сантиметров на двадцать.
Из верхней одежды Айя выбрала приталенную черную куртку с воротником-стойкой. Поверх воротника обмотали легкий алый шарф. Алиса завязала его в пышный бант и сдвинула на бок. А на голову для тепла нацепили меховые наушники в тон юбке.
