Эмма подалась вперёд, отодвигая креманку в сторону:
— Не люблю долго раздумывать, выбирать и тянуть время. Тебя.
— Я несладкий, — ответил он, но в глазах вспыхнул азарт.
— Прекрасно. Сладости в больших количествах рано или поздно перестают радовать, — она поднялась из-за стола. — Так что? Рискнешь попробовать десерт или останешься пить пиво?
Винсент поднялся следом:
— А ты и вправду не любишь тянуть время.
— Это один из моих плюсов, — с этими словами Эмма направилась к выходу из бара, прошла через просторный холл с диванами, где свернула в боковой коридор.
— Вообще-то, — сказал идущий следом Винсент, — выход направо.
Девушка повернулась к нему и спросила насмешливо:
— Так ты ищешь выход или вход? Мне начинает казаться, что ты не только не любишь сладкое, но еще и тормозишь. Если так, то тебе и впрямь направо. А если…
Договорить новый знакомый ей не дал, дёрнул на себя, одновременно запуская руки под просторный подол короткого платья. Эмма сразу же забросила ногу ему на бедро, дёрнула ремень шорт и лихорадочно зашептала:
— Учти, если мне хорошо, я очень громкая.
— Главное, горло не сорви, — посоветовал Винсент.
— Платье дорогое, смотри не… — сипло сказала Эмма.
Ответом на её просьбу стал треск разрываемой на груди ткани.
Девушка выгнулась и глухо вскрикнула. Рот сразу же накрыла жёсткая ладонь. Эмма взвыла, впилась в неё зубами и мстительно вонзила ногти в спину мужчине.
* * *
Ита и вправду не успела заскучать. В кладовке она провела от силы минут двадцать, когда дверь туалета хлопнула и к раковине кто-то прошёл.
— Платье в клочья! — посетовал знакомый и очень довольный голос. — Просто в клочья! Боже, какой лапочка!..
Потом секунду лилась вода, а затем снова хлопнула дверь, и в туалете стало тихо.
Когда Ита вышла из своего укрытия, на полке рядом с раковиной лежал крохотный медицинский пенал с плотно завинченной крышкой.
* * *
Луна сегодня была удивительно хороша. Огромная и яркая, она роняла прозрачный зыбкий свет на чёрные руины, серебрила щербатые стены домов и сохранившиеся кое-где крыши. Осколки стёкол в чёрных проёмах окон казались ледяными, а мрак в подворотнях, куда не приникало бледное сияние, сделался гуще и плотнее. Из-за этой игры света и тени сектор казался картиной, нарисованной углём и тушью. Абе Такеши сидел, привалившись спиной к бетонной плите, и любовался.
Нынешняя ночь была очень похожа на ту, когда младший бонза по особым поручениям встретил в безлюдном переулке маленькую, но очень решительную и абсолютно безжалостную женщину.
Следующие три дня время шло рывками: то медленно, то стремительно. Когда Абэ занимался делами, часы и минуты утекали с привычной скоростью, а стоило ему остаться наедине с той самой женщиной, реальность замирала. Тянулись секунды… казалось, будто даже пауза между ударами сердца длится и длится.
Вот почему он успевал заметить то, на что с другими прежде не обращал внимания: плавное движение руки, отводящей от лица чёлку, изгиб обнажённой спины, острый локоть и округлую косточку запястья, то, как скользят по телу бледные тени, как рассыпаются по плечам волосы…
Ты смотришь, ты прикасаешься, и не надо ничего говорить, просто хочется остаться рядом. А если пауза затягивается, достаточно лишь протянуть руку, ухватить теплое запястье с округлой выступающей косточкой и потянуть женщину к себе. Снова ничего не говоря, но зная, что она понимает всё несказанное. Нет ни спешки, ни пустой болтовни, ни взаимной скуки, ни манипуляций. Лишь спокойное понимание происходящего, неторопливое погружение друг в друга.
Забавно рассуждать о неторопливости накануне Праздника. Не приди Су Мин со своим делом к Ли Янь Цинь и не направь Ли Янь Цинь в это дело именно Абэ, как раз сейчас он находился бы в эпицентре подготовки. Обычно в такое время вопросов, которые следовало срочно решить, набиралось куда больше, чем вообще было по силам разобрать… Однако Ли Янь сняла своего заместителя со всех внутрисекторальных дел. Так что, пока в обжитой части двести четвёртого жители неусыпно готовились к предстоящему Празднику, младший бонза безмятежно сидел среди руин южной окраины и любовался небесами. Абсолютно невозмутимый.
Абэ вообще не отличался эмоциональностью, а возле Су Мин становился даже сдержаннее обычного. В том, что не касалось постели. Видимо, вся пылкость расходовалась там. Причём женщина каким-то образом поняла эту его заморочку и даже нешуточно от неё заводилась.
Когда сегодня ранним вечером Абэ прикидывал, как, кому и какую сбросить дезу о внезапном сближении наёмников и центровой бонзы двести четвёртого сектора, лежащий рядом комм вдруг завибрировал. Су Мин отрывисто сказала в трубку: «Приезжай. Жду». Голос её звучал несколько странно, но, впрочем, не тревожно. Однако Абэ как-то сразу понял, что лучше приехать побыстрее.
У ворот укрепмотеля его встретила охрана и проводила до комнаты Старшей… А когда бонза вошел, закрыв за спиной дверь, эта невозможная женщина взлетела на него одним прыжком и, не говоря ни слова, начала рвать с гостя одежду. Даже разуться не дала. У неё был хищный взгляд без проблеска рассудка. Пропали самоконтроль и сдержанность. Здравый смысл полностью уступил место животным инстинктам.
Абэ почувствовал, как под этим яростным натиском рушится его хладнокровие. Рассудок впервые за долгие годы освободился от оков самообладания. Исчезло время, исчезли стены, исчезло всё. Осталась только женщина, бьющаяся в руках. Осталось безумие, лишенное мыслей, осталась обжигающая ярость желания.
…В себя они пришли, когда за окном уже стемнело. Абэ лежал на смятых, скомканных простынях, а поверх него распростерлась обессилевшая кореянка. Её длинные тёмные волосы рассыпались, прилипли к вспотевшему лбу и вискам, к влажному лоснящемуся телу. Абэ и сам был весь мокрый. Эйфория постепенно отпускала, а на смену ей пришло медленное осознание, что спину и плечи дерёт, словно обожжённые.
— Я тебя расцарапала, — прошептала Су Мин и виновато потерлась щекой о его подбородок.
Абэ только блаженно усмехнулся.
Она с сожалением от него оторвалась и села, откидывая с лица волосы. Попыталась разобрать их, изрядно слипшиеся, пальцами, но покачнулась, словно пьяная, рассмеялась и снова упала без сил.
— Это было невероятно, — сказала Су Мин, прижимаясь к мужчине.
Тот в ответ притянул её ещё ближе:
— Разве тебя устроило бы меньшее?
Собеседница хихикнула. Некоторое время она лежала молча, пытаясь взять себя в руки, но вскоре высвободилась и встала, едва заметно пошатываясь.
— Не стоит мне такой показываться своим. Надо назад в себя собраться.
Бонза тоже поднялся.
— Каким образом?
