— Брось, Ксения, здесь все свои. Веди себя прилично. Я
правильно тебя назвал? Впрочем, это не важно. Важно другое: мы встретились. Как
ты себя чувствуешь?
— Кончай трепаться, — вздохнула я, — и скажи
что-нибудь путное.
— Конечно. Ближе к делу. Похвальное стремление, хотя в
нашем случае…
— Где мой муж? — спросила я, сообразив, что
сотрясать воздух он может до бесконечности.
— Муж? — Он засмеялся. — Муж… здесь, по
соседству. С нетерпением ждет встречи. Только стоит ли торопиться? Он уверен,
что у тебя отшибло память. Что-то там замкнуло в твоих мозгах. Если честно, я
всегда сомневался, что они у тебя есть. У тебя и твоего папаши. Сладкая
парочка…
— Что ты знаешь о моем отце? Где он?
— Отец? — Эдуард Витальевич вроде бы
удивился. — В раю, надо полагать. Хотя как он туда прошмыгнет, для меня
загадка, но сам-то он был убежден, что на том свете ему уготовано теплое
местечко. Честно говоря, я ему от души этого желаю. Рай мне не светит, а меньше
всего хотелось бы ненароком столкнуться с твоим родителем. Ты ведь знаешь, что
он был за тип?
— Не знаю, — ответила я. — Расскажи мне.
— А-а, эти игры с памятью. Неужели ничего не помнишь?
Надо же… А ребята Искандера сыграли в ящик, совсем как в старые времена.
— Люди на «Порше»? Это ребята Искандера?
— Вот видишь, мозги у тебя не совсем отшибло, а если
немного напряжешься, вспомнишь и главное, ради чего я так трепетно ждал встречи
с тобой. Ответь на один вопрос, только на один, и мы простимся навеки,
разойдемся как в море корабли, у тебя полно врагов, зачем тебе усложнять себе
жизнь?
— И что это за вопрос? — полюбопытствовала я.
— Маленький такой вопросик. — Он засмеялся, но
глаза его смотрели зло и настороженно. — Где они?
— Кто? — хмыкнула я.
— Саша, — не поворачивая головы, окликнул тип в
светлом костюме. То, что он никакой не Эдуард Витальевич, я уже поняла. —
Прострели-ка ей ногу для убыстрения процесса.
Рука парня молниеносно взлетела, но я выстрелила раньше. Его
отшвырнуло к стене, другой парень метнулся за дверной косяк, а разговорчивый
сложился пополам от неожиданности, я выстрелила ещё раз, помня, что у меня
осталось только два патрона, перекатилась к соседней стене, вскочила на ноги и,
закрывая лицо локтем, выпрыгнула в окно. «В который раз», — мелькнуло в
голове. Светлый костюм и один из твердолицых пришли в себя и кинулись следом,
разделившись: первый побежал к входной двери, второй бросился за мной в окно. У
калитки светлый пиджак окажется раньше, но перелезть через забор, имея за
плечами преследователя, я не смогу, значит, все же калитка. Я вывернула из-за
угла дома, и сердце ухнуло вниз: в калитку входил мой муж.
— Андрюша! — заорала я, бросаясь на тропинку,
сообразив, что Андрей в этот момент — отличная мишень для преследователей.
Дверь за моей спиной распахнулась, а я продолжала бежать, уши заложило, и время
будто остановилось, я, ожидая выстрела в спину, закричала:
— А-а… — И успела схватить Андрея за руку, толкнула его
плечом, чтобы он оказался за кирпичным столбом калитки, и уже поверила, что нам
повезет, как вдруг он выбил из моих рук пистолет, левой рукой ударил меня по
лицу с такой силой, что я, не удержавшись на ногах, упала на землю, Андрей
навалился сверху.
— Быстро шприц, — рявкнул он, стиснув мои руки над
головой. — Предупреждал же вас, придурки…
Подоспевший парень сел на мои ноги, а Эдуард Витальевич
опустился на колени, держа в руке шприц. Я отчаянно взвыла и попробовала
вывернуться. Андрей ударил меня локтем, все поплыло перед глазами, потом я
почувствовала укол в шею, и через секунду мной овладела полнейшая апатия.
Точно со стороны я видела, как из дома появился парень,
которого звали Саша, зажимая окровавленное плечо ладонью, как его напарник
подогнал к калитке машину, меня подняли и, точно мешок, поволокли к ней.
— Надень наручники, — сказал Андрей, шедший
впереди. — И свяжи ей ноги.
— Да брось, Стас, — хмыкнул Эдуард
Витальевич. — Это же просто баба.
— Это взбесившаяся крыса, и она по-настоящему опасна.
Можешь мне поверить, я несколько раз имел с ней дело. От предпоследней нашей
встречи у меня шрам через всю башку. — Наручники щелкнули на моих руках,
меня швырнули в багажник и Андрей спросил:
— Она чего-нибудь соображает?
— Соображает, — удовлетворенно кивнул Эдуард
Витальевич, покосившись через плечо. — Только двигаться не может. Ну что,
детка, добро пожаловать в ад.
— Какого черта у неё не связаны ноги? — разозлился
Андрей, впрочем, называть его так не стоило, дружки, обращаясь к нему, говорили
«Стас».
— Кончай психовать, она и руки не поднимет.
— Слушай, я лично наблюдал за тем, как эта тварь
уделала троих мужиков, которые всерьез считали себя крутыми. Надо учиться на
чужих ошибках, ты понял, Эдик?
— Конечно-конечно. — Эдуард Витальевич, который
сейчас был одет в шорты и пеструю рубашку, согласно кивнул. — Сделаем все,
что скажешь, лишь бы она заговорила.
— Заговорит. Только подходить к ней близко не советую.
— Она сломала шею одному из тех парней, —
послышался голос из-за моей спины. — И это при том, что была связана по
рукам и ногам. Умудрилась как-то освободиться и сбежать.
— Сломать человеку шею ей ничего не стоит, —
ответил мой бывший муж, сидя в кресле со стаканом в руках, кусочки льда бились
о стенки, а я поняла, как хочу пить. — А в остальном… думаю, все было
проще: бедный парень не знал, кто перед ним, и решил потрахаться, вот и сыграл
в ящик. Я не собираюсь вас запугивать, просто хочу, чтобы вы помнили: она очень
хитра, изворотлива и опасна, держите ухо востро и не стойте к ней спиной.
— Пора бы ей очнуться, — заметил Эдик, подошел ко
мне и приподнял одно веко. — Всадили ей лошадиную дозу.
— Ничего, оклемается, — порадовал его муж, а я
решила, что мне в самом деле пора оклематься и для начала узнать, что
происходит, то есть кое о чем я, конечно, догадывалась, но не худо было бы
уяснить, что им от меня надо.
