В дверь постучали, он подскочил, как сжатая пружина. Ответы на эти и другие вопросы мог дать один человек на земле — госпожа Браун, или, как ее называют коллеги-ягеры, — хозяйка.
— Кто там?
— Я принесла вам ужин…
— Заходите!
Вошла румяная полная женщина. Она принесла на подносе тарелку с бутербродами и стакан с чаем в блестящем подстаканнике.
— Муж сказал, вы голодны.
Из-за спины матери выглядывал лобастый мальчуган лет шести. У него были такие же густые сросшиеся брови, как у отца, а глаза синие, доверчиво распахнутые, материнские.
— Спасибо большое!
— Младшей дочке семь месяцев, но она тихая, вас не побеспокоит…
— Я крепко сплю.
— Вот пульт от телевизора. У нас показывает кабельное.
— Вряд ли я буду смотреть телевизор.
— Приятного аппетита.
Женщина вышла, подталкивая упирающегося сынишку. Рюмин подмигнул, мальчуган скорчил забавную рожицу. Он умял бутерброды с сыром, запив горячим сладким чаем. Простая еда обладала волшебным вкусом, сливочное масло растаяло во рту, как сахарное пирожное. Сонливость прошла. Он взял пульт, нажал первую попавшуюся кнопку. Шел нудный сериал, седой мужчина в военной форме, идущей ему так же, как ротвейлеру бант на шее, свирепо орал в телефонную трубку. По другой программе транслировали концерт, пела девушка с рыбьими губами и гигантской силиконовой грудью. Пела старательно, гладя себя по бедрам и извиваясь, как угорь на суше, будто ничего, кроме порнофильмов, в жизни не смотрела. Павел смел крошки ладонью. После ужина он приободрился, с интересом смотрел репортаж Телевизионной Службы Безопасности. Крепкий мужчина, сердито глядя в камеру, рассказывал о наркопритоне. Сюжет закончился, на экране появился чернокожий Алекс. Павел зажмурился, будто получил от спеца по техническим вопросам обещанный удар в челюсть.
— Служба безопасности корпорации «Ковчег» обращается к горожанам с просьбой о помощи.
Экран закрыла фотография Павла Рюмина.
— Это наш бывший сотрудник. Его зовут Павел Алексеевич Рюмин. Он совершил ряд экономических преступлений. Органы МВД уже поставлены в известность, мы сообщили нашим коллегам в Москве о преступной деятельности Рюмина. Если кому-то станет известно его местоположение, просим немедленно сообщить. Вознаграждение гарантируется.
Возникли жирные цифры телефонного номера. Короткий, легко запоминающийся номер. Телеведущий перешел на другую тему, его по-мужски красивое волевое лицо отлично смотрелось в кадре, все было собрано воедино в гармоничный союз — и твердо повязанный галстук, и мускулистая шея, и пиджак цвета стали. А вот это провал, как подумал Штирлиц в популярном советском сериале. Хлопнула дверь, захныкала девочка. Сейчас Рудик наберет номер телефона. Сколько времени потребуется Алексу и компании, чтобы примчаться в Невский район? Четверть часа или чуть больше. В ванной зашумела вода, свет в комнате потускнел, женщина рассмеялась. Что-то сказал мужчина, слов было не разобрать.
— Рудик, не морочь мне голову, — ответила женщина. — Завтра починишь.
Павел лег на кровать, закрыл глаза. Теперь он не уснет. Будет лежать так до наступления утра. Он понимал, отчего сбежавшие зэки возвращаются назад в колонию. Они не выдерживают мучительной тревоги ожидания.
Лунный свет влился в окно, как охлажденное вино в хрустальный бокал. Свет растекся по полу, в серо-голубом цвете светлели платиновые нити. Холодный равнодушный цвет, такого же оттенка висела между грудей Юлии Гронской фигурка саламандры. Звенья цепочки цеплялись за ее соски, большие, коричневые, очерченные. Внимание рассеялось, он следил за сказочной игрой лунных теней на полу, веки отяжелели. Погружаясь в сон, он невольно дернул рукой, коробочка упала на пол, колечко покатилось по полу. Павел ничего не слышал. Он спал, и ему снился сон. Обычно он не запоминал своих снов, в отличие от Насти, которая была помешана на сновидениях. Часто их утро начиналось с поисков в Интернете и трактовок удаленных зубов, кровавых пятен, собак и котов самых различных размеров и окрасов и подробного выяснения, каких напастей придется ожидать в день грядущий. Его сны сводились к обрывочным фрагментам не связанных меж собой событий и неизвестных людей. Как он шутил — сюрреалистический хаос. А сегодня он увидел сон красочный и неправдоподобно реалистичный.
Он идет по пустынным улицам города. Завывает ветер, впереди чернеет скопление деревьев. В глубине чащи горят раскаленные глаза. Короткая и страшная мысль обжигает сознание. Это не животное! И это не человек! Но кто же там тогда?!
— Помоги, Паша! — это завывает ветер, или он услышал женский голос.
— Настя, это ты?! — Он кричит громко, что есть мочи, но безжалостный ветер срывает с губ звуки и уносит их в сторону рощи.
— Помоги!
Павел видит силуэт обнаженной девушки.
— Настя!!!
Едкий запах нашатырного спирта проник в ноздри, он закричал и проснулся. В изголовье кровати стояла румяная женщина, ее лицо выражало озабоченность и испуг.
— Извините, что вошла без стука. Вы так кричали!
За окном играли скупые лучи холодного северного солнца. Редкое ясное утро для города, где небо обычно цвета грязной воды. Павел обнаружил, что провел ночь в одежде.
— Я сильно устал вчера… — сказал он извиняющимся тоном, присел на краешке кровати, отер со лба испарину. — Испачкал вам белье.
— Ничего страшного. Я работаю в прачечной. Мне пора уходить, я решила предупредить вас.
— Сколько времени?
— Десятый час. Рудик скоро вернется, велел накормить вас завтраком. Все готово.
— Спасибо. Дайте мне пять минут.
Женщина ушла, сохраняя озадаченное выражение лица. Кошмарный сон остался позади, как и вечерняя передача новостей. Едва ли объявление о поиске опасного преступника будут показывать каждый вечер, а людская память коротка в эпоху стремительных компьютерных технологий.
Павел вышел на кухню, там был сервирован стол — яичница на тарелке, три бутерброда с вареной колбасой, большая чашка дымящегося кофе. Он умял яйца, съел бутерброды, тщательно вымыл посуду ершиком. Часы показывали без десяти десять, следовало покинуть гостеприимный дом, но Павел медлил. У него не было четкого плана действий. Щелкнул замок, вернулся Рудик. Он кивнул постояльцу, обернулся к жене:
— Как Иришка?
— Утром кашляла, сейчас заснула…
— Хорошо, это хорошо… — Он внимательно посмотрел на Рюмина: — Надо поговорить, — и зашел в гостевую комнату.
Павел улыбнулся женщине, последовал за хозяином. Рудик оседлал стул, скрипнувший под тяжестью его веса.
— В этих квартирах звукоизоляция, как в бане. Слово скажешь — эхом откликается. — Он покрутил в пальцах старенькую зажигалку, на месте второй фаланги левого мизинца бугрился старый шов. — У меня дочка болеет… Врачи говорят, надо менять климат. А жена не хочет ехать в Армению. Говорит, жарко и язык чужой. А я и сам языка не знаю, вырос среди русских. — Он провел ладонями по лицу, будто умывался. — Я видел вчера передачу по телику.
