– Это противоестественно, – перешептывались люди. – Животное, переодевшееся человеком!
Крошечная принцесса не сомневалась. Они с мышонком покинули дворец и уехали далеко-далеко. В незнакомой стране они поженились, построили себе дом, наполнили его книгами и шоколадом и жили долго и счастливо.
Если вы хотите жить там, где люди не боятся мыши, то должны отбросить мысли о жизни во дворце.
41
Великан берет ржавую пилу. Он злорадно напевает, пока распиливает мой лоб, пробираясь к мозгу.
У меня осталось меньше четырех недель, чтобы узнать правду.
Дедушка зовет меня Миррен.
Близняшки крадут снотворное и бриллиантовые сережки.
Мама ссорится с тетушками из-за дома в Бостоне.
Бесс ненавидит Каддлдаун.
Кэрри бродит ночами по острову.
Уилл страдает от кошмаров.
Гат – Хитклифф.
Гат считает, что я его не знаю.
И возможно, он прав.
Я беру таблетки. Запиваю их водой. В комнате темно.
Мама стоит в дверях и наблюдает за мной. Я с ней не разговариваю.
Я лежу в кровати уже два дня. Время от времени острая боль ослабевает до надоедливой пульсации. Затем если я одна, то сажусь и делаю записи на маленьких бумажках над моей кроватью. Вопросов больше, чем ответов.
Как-то утром, когда мне стало лучше, дедушка решил зайти в Уиндемир. На нем белые льняные брюки и синий спортивный пиджак. Я, в шортах и футболке, играю с собаками в саду – бросаю им теннисный мячик. Мама уже ушла в Новый Клермонт.
– Я собираюсь в Эдгартаун, – говорит дедуля, почесывая Боша за ушком. – Хочешь присоединиться? Если ты не против компании старика.
– Даже не знаю, – отшучиваюсь я. – Я так люблю обслюнявленные мячики… На это может уйти весь день.
– Я свожу тебя в книжный, Кади. Куплю подарки, как раньше.
– Как насчет ирисок?
Дедушка смеется:
– Безусловно, купим и ириски.
– Это мама тебя подговорила?
– Нет. – Он пригладил свои встопорщенные седые волосы. – Но Бесс не хочет, чтобы я вел моторную лодку сам. Говорит, что я могу потерять направление.
– Мне тоже не разрешено рулить.
– Знаю, – говорит он, протягивая ключи. – Но здесь главный я, а не Бесс и Пенни.
Мы решаем позавтракать в городе. Нужно отплыть от Бичвуда до того, как тетушки нас хватятся.
Эдгартаун – милая портовая деревушка в Мартас-Винъярд. Нам до нее плыть двадцать минут. Повсюду видны белые заборы и белые деревянные домики с цветочными садами. В магазинах продают сувениры для туристов, мороженое, дорогую одежду и антикварные ювелирные изделия. От гавани постоянно отплывают лодки: кто – на рыбалку, кто – полюбоваться пейзажами.
Дедушка как будто снова стал самим собой. Швыряет деньги направо и налево. Угощает меня эспрессо и круассанами в маленькой пекарне со столиком у окна, затем пытается купить мне книгу в местном магазине. Когда я отказываюсь от подарка, дедуля качает головой, прознав про мой благотворительный проект, но не отчитывает меня. Вместо этого он просит помочь выбрать подарки для малышни и книгу по флористике для Джинни, экономки. Мы делаем большой заказ в кондитерской Мурдика: шоколад простой, шоколад ореховый, арахисовое масло и ириски.
Прогуливаясь по одной из арт-галерей, мы случайно встречаем дедушкиного адвоката – худого седеющего мужчину, по имени Ричард Тэтчер.
– Так вот ты какая, Каденс, первая внучка! – говорит он, пожимая мне руку. – Много о тебе наслышан.
– Он отвечает за наше имущество, – объясняет дедушка.
– Первая внучка, – повторяет Тэтчер. – С этим чувством ничто не сравнится.
– Да, у моей девочки есть голова на плечах, – хвастается дедуля. – В ней течет наша кровь, Синклер до мозга костей.
Стандартные фразы, которые я постоянно слышу их от него. «Никогда не жалуйся. Никогда не оправдывайся». «Нет – не наш ответ». Но меня смущает, когда он использует их и когда упоминает обо мне. Есть голова на плечах? На самом деле у меня проблемы с головой, как ясно сказано в бесчисленных чертовых медицинских диагнозах – кроме того, в моих жилах течет кровь неверных Истманов. В следующем году я не иду в колледж, я забросила спорт и все организации, в которых раньше состояла. Бóльшую часть времени нахожусь под действием «перкосета» и отвратительно веду себя с младшими кузинами и кузенами.
Тем не менее лицо дедушки светится, когда он говорит обо мне. По крайней мере, сегодня он помнит, что я – не Миррен.
– Она похожа на вас, – говорит Тэтчер.
– Не правда ли? Вот только она – хорошенькая.
– Спасибо, – говорю я. – Но если ты хочешь добиться полного сходства, мне придется разлохматить волосы.
Дедушка улыбается.
– Это все из-за ветра, мы плыли на лодке, – подмигивает он Тэтчеру. – Забыл взять с собой шляпу.
– Они у него всегда топорщатся, – как бы по секрету говорю я мужчине.
– О, я знаю.
Они прощаются, дедушка берет меня под руку, и мы покидаем галерею.
– Он хорошо о тебе позаботился, – говорит он мне.
– Мистер Тэтчер?
Дедуля кивает.
– Но не говори маме. Она снова закатит истерику.
42
По дороге домой я кое-что вспоминаю.
Лето-номер-пятнадцать, раннее июльское утро. Дедушка делал себе эспрессо на кухне Клермонта. Я ела тосты с джемом за столом. Мы были одни.
– Люблю этого гуся, – говорю я, указывая на него. Фигурка гуся кремового цвета стояла на буфете.
– Он здесь с тех пор, как тебе, Джонни и Миррен стукнуло три, – сказал дедуля. – В тот год мы с Типпер отправились в Китай. – Он хихикнул. – Она накупила кучу таких сувениров. Мы наняли гида – специалистку по искусству. – Он подошел к тостеру и вытащил ломтик хлеба, который я поджарила для себя.
– Эй! – недовольно вскрикнула я.
– Тихо тут, я – твой дедушка. Могу брать тосты, когда захочу. – Он сел за стол со своим эспрессо и намазал масло на тост. – Девушка отвела нас в антикварный магазин и помогла попасть на разные аукционы. Она говорила на четырех языках. Такая неказистая. Маленькая китайская девчушка.
– Не говори так. Это некрасиво.
Он проигнорировал мое замечание.
– Типпер накупила себе украшений и подумывала приобрести фигурки животных для наших домов.
– Так вот откуда взялась жаба в Каддлдауне?
– Конечно, жаба из слоновой кости, – кивнул дедушка. – А еще мы купили двух слонов.
