В жителях Флориды росло раздражение. Читательские отклики в газетах гласили: «Поджарьте Теда Банди», «Я стану пристегиваться ремнем безопасности, только когда ими пристегнут Банди». Диджеи играли пародии типа: «Пока, пока, Банди» и «Я оставил свою жизнь в тюрьме Рейфорд». И даже Кэрол Энн Бун оставила своего мужа, незаметно для прессы покинув город. Ее не было рядом с Тедом, когда он ожидал смерти 18 ноября. Официальная причина, представленная прессе, состояла в том, что Кэрол Энн шестью неделями ранее выехала в Эверетт, штат Вашингтон, чтобы посетить больного родственника. Должно быть, ее родственник находился в крайне тяжелом положении, если Кэрол Энн предпочла посетить его вместо того, чтобы быть рядом с мужем в тот момент, когда он в третий раз ожидал смерти.
Возможно, причиной ее отъезда из Флориды на самом деле была болезнь какого-то родственника, но назад она больше никогда не вернулась.
Первоначально дата 18 ноября не казалась столь угрожающей, как июльская, даже несмотря на то что Тед катастрофически близко приблизился к электрическому стулу. Публика просто привыкла к постоянно меняющимся датам казни Теда Банди. К ним, наверное, привык и сам Тед.
Вернон Бредфорд, пресс-секретарь отдела исполнения наказаний Флориды, заявил, что Тед «начал день в хорошем расположении духа». Он смотрел телевизор и слушал радио, помещенное у дверей его камеры – камеры ожидания, расположенной всего в тридцати шагах от помещения, в котором находился электрический стул. «Он был уверен в себе».
Внешне Тед не проявлял ни малейшего страха. Свидетели рассказывали:
– Он был скорее безумен, бесчувственен, но не производил впечатление испуганного. Возникало ощущение, что он был просто возмущен, что кто-то может совершить такое с ним.
Но возможно, все проще. Возможно, просто все имевшие отношение к этому делу, включая самого Теда, знали, что история Теда Банди еще далеко не завершилась. Казалось, он воспринимал подготовку к казни как неудобство и намеренное унижение.
По мере того как тянулись часы вторника, уверенность Теда в себе начала иссякать, он становился все более возбужденным и раздраженным. Но когда один из его новых друзей, адвокат по уголовным делам из Флориды и духовный советчик Джон Тэннер, посетил его тем вечером, он застал Теда совершенно спокойным.
Тед знал, что на сей раз он не умрет.
Я у себя в Сиэтле была далеко не так уверена в благополучном исходе. Из утренних новостей канала Си-Би-Эс мне позвонили, сообщив, что меня будет ждать лимузин, чтобы доставить на связанную с ними студию в Сиэтле. Они хотели, чтобы я дала интервью ровно в семь часов утра в момент казни Теда. В час ночи они позвонили снова – сообщить, что казнь в очередной раз отменили.
Я почувствовала огромное облегчение. Конечно, я не стала бы останавливать казнь, будь это в моей власти. Но я очень хотела, чтобы она состоялась как можно позже, лишь смутно представляя себе, как я буду справляться со своими эмоциями, когда (и если) время на самом деле придет.
Однако в ноябре 1986 года в очередной раз груз свалился у меня с плеч.
Весна 1987 года принесла с собой небольшую вспышку интереса к Теду в печати. Миллард Фармер из группы защитников из Атланты, выступавший в Портленде, штат Орегон, на собрании Ассоциации адвокатов по уголовным делам, дал изданию «Орегонец» интервью по поводу дела Банди.
– Либо Банди не совершал никаких преступлений, либо он страдает от одного из самых тяжелых психических заболеваний, с которыми я когда-либо сталкивался, – заявил Фармер.
Фармер заметил, что на «старом добром Юге» весьма распространено, что психически больных людей приговаривают к смертной казни. Фармер также набросился на представителей СМИ, присутствовавших в зале суда:
– Телевидение делает из адвокатов клоунов, из судей шутов, а из судебного процесса пародию на правосудие.
Фармер заметил, что судьи и свидетели на суде по делу «Хи Омега» прихорашивались перед тем, как войти в зал суда, а затем бежали на девятый этаж Дворца правосудия в Майами, чтобы посмотреть, как они сморятся на телеэкране.
Это неправда. Я была на том самом девятом этаже летом 1979 года, а Милларда Фармера там не было – по крайней мере я никогда его там не видела. Не видела я там и судей или адвокатов, уставившихся в экраны телевизоров. Один раз я наблюдала прокурора Ларри Симпсона, причесывавшегося там перед произнесением заключительной речи. Но даже о нем нельзя сказать, что он «прихорашивался».
Корреспонденты Теда продолжали засыпать почту тюрьмы письмами. В апреле 1987 года «Ассошиэйтед Пресс» сообщила, что Тед, Джон Хинкли, в будущем неудавшийся убийца президента Рейгана и пресс-секретарь Белого дома Джеймс Брейди обменялись несколькими письмами! Хинкли писал Теду, чтобы «выразить свое сочувствие» в связи с тем «неприятным положением, в котором он оказался».
Такой выбор друзей по переписке оказался достаточным, чтобы отменить предполагавшийся административный отпуск для Хинкли, который также писал и Линетт Фромм. Фромм предположительно просила его написать Чарльзу Мэнсону. Как считается, Хинкли отказался писать Мэнсону, но зашел достаточно далеко, добыв его адрес.
Я всегда считала Джона Хинкли психически ненормальным в юридическом и медицинском смысле слова. За те годы, которые прошли со времени завершения первой черновой редакции данной книги, в которой я прямо писала, что считаю Теда Банди безумным, в ходе своих дальнейших исследований и на основании жизненного опыта я пришла к убеждению, что Тед никогда не страдал никакими психическими заболеваниями.
Но какое наслаждение Тед должен был получать от своей переписки с Джоном Хинкли! Это давало ему возможность проанализировать собственные исследования криминальной психики, и я уверена, что он полагал, что его «авторитет» эксперта по серийным убийствам значительно возрастет благодаря подобной связи.
Однако во всем этом было и нечто большее. Исследования Тедом причин серийных убийств подкреплялись, как мне кажется, его отчаянной потребностью выяснить, что с ним самим не так. Он прекрасно знал, что не является психически больным, но он прекрасно осознавал, что его поступки глубочайшим образом ненормальны, хотя он не понимал почему.
Ясно одно. Тед никогда ни с кем не переписывался и не давал интервью без совершенно определенных причин, выгоды или скрытого плана.
К лету 1987 года Тед Банди уже больше не был темой передовиц в газетах Северо-Запада, за исключением недели накануне каждой следующей даты казни. Теда потеснил «Убийца с Грин-Ривер».
7 июля 1987 года в разделе местных новостей в «Сиэтл ПостИнтеллидженсер» появилась старая фотография Теда. Статья намекала на то, что он не будет казнен еще много лет, а возможно, и десятилетий.
«Он находится еще в самом начале своей тяжбы», – поясняла Каролин Снурковски, глава апелляционного отдела по уголовным делам при Генеральном прокуроре Флориды. По ее оценкам, Тед прошел пока не более одной трети пути к завершению! И если эти ее слова перевести в прямую математическую пропорцию, тогда Теду, который уже прожил восемь лет после своего первого смертного приговора, оставалось жить еще целых шестнадцать лет, пока ему не исполнится пятьдесят семь.
