А я тоже смотрела.
Смотрела внимательно на мужчину, который сидел напротив меня и пытался меня задеть, чтобы хоть как-то привлечь к себе внимание. Не знаю, с какой целью. И не уверена, что ее знал он сам.
— Меня вчера ощутимо встряхнуло, — устав ждать сочувствия и видя, что я всерьез увлеклась едой, снова заговорил Филипп.
— Тебе явно пошло на пользу.
— Что? — не расслышал он.
Я взглянула на собеседника, демонстративно прошлась взглядом по синяку на красивом лице, царапинам, по черной футболке и следам зеленки и йода, и ответила:
— Новая цветовая гамма.
Глаза Филиппа прищурились, в них мелькнуло легкое удивление, толика интереса и чуточка сожаления. А может, мне показалось, потому что когда он моргнул, ничего этого уже не было.
— Маленькая злопамятная колючка! — хмыкнул он с уважением, а в глазах чайного цвета вновь мелькнул интерес.
Иван Петрович уверенно вставил штопор в бутылку и провозгласил:
— Предлагаю выпить!
— За то, что подруга твоего младшего отпрыска оказалась с колючками? — Филипп недоуменно взглянул на отца.
— За то, что друзья оказались не теми, за кого себя выдавали? — Ольга подхватила за ним эстафету и старательно изобразила презрение.
— За то, что за этим чудесным столом собралась замечательная компания? — потянувшись за сыром, предложил свою версию ее добрый и милый сосед.
— За то, что у моего младшего любимого сына появилась девушка, которая не боится ради него выглядеть глупо и идти на безумство, — начав разливать вино, предложил свой тост мудрый Иван Петрович. — И за то, чтобы однажды и мой старший любимый сын встретил достойную девушку.
— За то, чтобы любовь не знала границ, — улыбнулась мне Инга Викторовна, уже не удивив тем, что в курсе всего.
— За то, что мой лучший друг шантажом и угрозами… — я приняла бокал из рук Ивана Петровича и улыбнулась Никите, напряженно следившему за мной и ожидающему продолжения фразы. — … Открыл мне глаза на многие вещи, о которых я раньше даже понятия не имела.
Никита усмехнулся, взял в руку наполненный бокал и, салютуя им то одному, то другому, начал произносить свой тост:
— За то, что мой лучший друг — девушка с забавными колючками. За то, что эта девушка позволила мне открыть ей глаза на многие вещи, о которых раньше понятия не имела. За то, что сегодня здесь собралась замечательная компания, включая моего старшего брата, которого я не видел несколько лет. На маленькое исключение я просто не обращаю внимания. Уже нет.
«Маленькое исключение» в виде Ольги вспыхнуло маковым цветом и… промолчало.
— За то, чтобы в следующий раз, когда папа вскроет это вино, — продолжил Никита, — мой брат был с девушкой, которая окажется достойна этого знаменательного события и будет на него смотреть так же, как и моя на меня.
На этот раз окрасились мои щеки, и… я тоже сочла за правильное смолчать.
— За то, чтобы моя девушка Аня….
Нет, нет, еще больше краснеть просто непозволительно, мне не к лицу, лучше бандитская рана, как у Филиппа. Но до чего же мило, и до чего же приятно слышать такие слова от Никиты, и видеть его глаза в этот момент, и ощущать, впитывать в себя его не затаенную, а открытую радость.
— Я очень хочу, чтобы ты перестала возводить между нами новые границы и навсегда забыла о старых, — голос Никиты стал тише и более хриплым, а взгляд завораживал, заставляя меня нервно дрожать. — Потому что я снова буду их разрушать. И возвращать тебя. Шантажом и угрозами… Угрозами и шантажом… Любыми способами…
Филипп закончил скатывать в шарик салфетку и метко подбросил ее на тарелку милого незнакомого гостя. Милый гость уже наелся, так что на тарелку даже внимания не обратил. Тем паче, что у него появилось новое увлечение — допив первый бокал вина и, несмотря на то, что никто из нас к спиртному еще не притронулся, он, исключительно в поддержку такого сильного тоста, поторопился вновь обновить бокал. По полной. По полной, потому что тут же такое!..
Иван Петрович щедро снабдил его дорогим эликсиром и облегченно выдохнул, наблюдая за младшим сыном и красным изваянием, которое сидело возле него, забыв, как дышать, говорить и моргать. Единственное, что оно помнило и могло — смотреть и еще больше смущаться. Инга Викторовна мечтательно вздохнула и кокетливо поправила безупречную прическу, взглянув на супруга.
— Ты все понимаешь, Аня?! — потребовал отчета Никита.
Слова прозвучали жестко, взгляд мужчины стал острым, напряжение в комнате ощутимо сгустилось и полоснуло по нервам, и я выдохнула:
— О, да, — а спустя ответный выдох мужчины, повторила: — О, да…
Потому что в этот момент я действительно поняла, что мои чувства к Филиппу — что угодно, но не любовь. А мои чувства к Никите, что угодно — только не дружба.
Вернее, не только дружба.
И как мне теперь уезжать?
К сожалению, ответ на этот вопрос оставался загадкой.
Глава № 35
Я понимала, что наше возвращение в город станет тем самым шагом, который разбудит лавину перемен. Да, какое-то время мы с Никитой еще будем вместе, скорее всего, будем встречаться то на его, то на моей территории, а потом…
Не хотелось думать об этом.
Не хотелось даже думать о тех встречах, что мы позволим себе.
Уверена, будет жарко, но…
Все равно уже будет не так, как здесь и сейчас. Не так плотно, не так ново, не так откровенно, не так естественно и бесстыдно. И я морально готовила себя к тому, что уже сегодня мы уезжаем, а внутри все таяло и дышало бризом от того, что обстоятельства нам мешают.
И я могу сидеть за общим столом, пить безумно вкусное вино черт помнит какого года. Могу делать вид, что не замечаю колких взглядов соперницы и верю в то, что она нашла любовь всей своей жизни. Могу равнодушно смотреть на свою бывшую любовь и… очень неравнодушно — на мужчину, который ворвался в мои мысли и перевернул все вверх дном в полной уверенности, что так и надо, что так и должно было быть изначально.
Друзья.
Всего лишь друзья… Глупая фраза и не про нас.
«Всего лишь друзья» так не вспыхивают, взглянув друг на друга. В их лицах не читается такое открытое желание уединиться, сорвать одежду, и…
Мне это пока не грозит. У меня как минимум три дня покоя.
Тут я вздохнула и ненадолго вынырнула из фантазий в реальность. Как раз вовремя, чтобы узнать из уст Ивана Петровича, что же случилось вчера.
Оказывается, Света не сама захотела вдруг подышать лесным воздухом, ее заманили ребята. Узнали, что она — волонтер, что жалеет всех животных на свете и придумали сказочку, что видели брошенных лисят, которые умирали с голоду и которых хорошо бы устроить в какой-то приют. У них, мол, и средства есть, и они готовы их выделить, чтобы животные ни в чем не нуждались. А вот времени заняться спасением нет. И если Света хочет помочь…
