— Я не знаю.
— Так чувствуешь! — перебил ей Альберт, поднимаясь. — Не можешь не чувствовать, — сказал он, приближаясь. — Хочешь правды? Изволь. Не я возвожу между нами барьер. Не я боюсь любить. Не я кутаюсь в свое одиночество, как в плед. Это делаешь ты.
— Потому что не хочу, чтобы ты разбил мне сердце.
— Каким образом?
— Позволишь мне поверить, что мы можем быть вместе, а сам уйдёшь к своей Синтии! А если не уйдёшь, так будешь ходить к ней от меня, что ничуть не лучше — даже хуже!
— Представь, что я не позволю поверить тебе ни во что. Просто соберу сейчас вещи и уйду. Тебе будет лучше?
Катрин моргнула, уставившись на Альберта в недоумении. Пытаясь понять, насколько он серьёзно это сейчас говорит. Судя по выражению лица — вполне себе.
— Ты не можешь уйти.
— Почему? Потому что мне так нужны твои деньги? А если ты ошибаешься? Если они не так уж много значат, как ты воображаешь? Хочешь знать, какое значение имеет для меня легат Элленджайтов?
Катрин кивнула.
— Для меня это семья — то, что от неё осталось. Когда-то Элленджайты были силой, с которой приходилось считаться. Вместе, ты и я, мы сможем это возродить. Ты сильная, ответственная, чистая. Ты станешь мне хорошей женой, прекрасной матерью нашим детям. Хранительница очага, хозяйка Кристалл-Холла. Никто другой не сможет тебя заменить. Ты — моё будущее. Ты то, чему я буду служить. Ради чего стану жить.
— Служить ты будешь мне, а страсть и огонь отнесёшь Синтии? Я останусь на свету, а на будет в тени? Её ты любишь, а меня всего лишь хочешь любить?
Он мотнул головой, словно отгоняя навязчивый видения:
— Катрин! Чего ты от меня хочешь?! Я не отрекусь от своей сестры!
— Так она и сказала!
— Но я не позволю Синтии отравлять тебе жизнь. Я не говорю, что наши… наши отношения будут продолжаться. Конечно, этого не может быть.
Голос Альберта звучал, как натянутая струна. Не фальшиво, но с каким-то надломом.
— Я просто не понимаю, что мне сделать, чтобы ты наконец услышала меня и поняла. Дай мне шанс — нам обоим. Если у нас ничего не получится ты всегда сможешь сделать то, что хочешь сделать сейчас — уйти.
Думаешь, ты проявляешь этим силу? Уйти всегда легче, чем остаться. Любить труднее, чем отталкивать или прощать. Да тебе меня прощать пока и не за что.
— Хочешь сказать, что с момента воскрешения держишь целибат? — насмешливо фыркнула Катрин, но её попытки скрыть ревность были довольно жалкими. И она сама это понимала.
— Если у меня и были любовники, я не считаю это изменой, ведь у нас с тобой в этом плане ничего не было. Ты всё время ставишь меня в положение, в котором я должен оправдываться в чём-то. По-твоему, это правильно?
Она медленно покачала головой.
— Дай нам обоим время, Кэтти. Просто дай нам время.
Альберт, обняв Катрин за плечи, привлёк её к себе и запечатлел на лбу почти отеческий поцелуй.
Нельзя сказать, что Катрин это порадовало.
ГЛАВА 6
Альберт. Самоубийцы попадают в ад
Мне понравилось просыпаться в собственном доме. Обожаю чувствовать себя хозяином.
Я был в настолько благостном настроении, что всерьёз начал верить, что наши отношения с любимой сестричкой способны держаться в принятых обществом рамках.
Я мечтал о том, как женись на Катрин, обзаведусь бизнес-центром для себя, медицинской клиникой — для неё, возьму в рамки и буду крепко в них держать Рэя Кинга и его не на шутку разгулявшегося уличную банду. Словом, в то утро я планировал восстановить былую Ангельскую империю.
Может быть даже удастся завести детей? Конечно, после полунаучного-полумистического воскрешения не факт что на такие подвиги я ещё способен. Но помечтать-то можно?
Вновь падал снег. На этот раз густыми и белыми хлопьями. Пока смотришь на такой из окна, мир, окутанный им, кажется уютным. Но колёса на дорогах превращают белизну в грязь и в мутные воду. Однако не стоит себя расстраивать просящимися с голову аллегориями. На душе впервые со дня (а уж если быть точным — с ночи) встречи с Синтией было спокойно.
— Доброго утра, — раздалось с порога.
В отеле Катрин обычно носила джинсы и свитера.
Сейчас на ней был очаровательный халатик тёмно-вишневого цвета. Мне казалось, что выглядит она в нём очаровательно. Её не портили даже тёмные круги, залегшие под глазами.
Тут ничего не поделаешь. Предыдущая ночь, увы, стала не самой приятной в нашей жизни.
— Доброго утра, — с искренней радостью улыбнулся я ей. — Как спалось на новом месте?
— Кошмары, — передёрнула она плечами. — Но после вчерашней ночи они нашли бы меня в любом месте. Интересно, как чувствует себя Мередит?
— Обещаю спросить.
— Ты едешь к Филтам? — нахмурилась Катрин.
— Мне нужно кое-что обсудить с Линдой.
— Может быть, мне поехать с тобой?
— Тебе лучше отдохнуть.
— Как в этом огромном доме выпить кофе? — благоразумно предпочла Катрин сменить тему.
— Два вариант: первый — можно пройти на кухню и приготовить его. Второй — позвонить прислуге и потребовать принести.
— То есть, каждый раз как я захочу кофе, я должна звать прислугу?
— Ты ничего никому здесь не должна. Это твой дом. И кроме меня (а в некоторых случаях и включая меня) все тут должны тебе. Делай всё, что захочешь. Ну так что? Пошли на кухню? — протянул я ей руку.
Дождался, пока маленькая ладошка оказалась в моей ладони и потянул собой.
Мы миновали коридор и вошли на кухню.
— Как мило! — восхитилась Катрин, обводя взглядом помещение с терракотовыми стенами и белоснежной мебелью.
— И вправду уютно. Кофе, чур, готовишь ты. Справишься?
— Если только с растворимым, — смущённо улыбнулась Катрин в ответ.
— Растворимый кофе — это не кофе вовсе. Ладно, присядь. Постараюсь справиться сам.
Катрин послушно села на стул с белыми подлокотниками, больше походящий на кресло.
Пока я готовил, она сидела, чинно сложив руки на коленях, словно пай-девочка. Солнце золотило её светлые волосы, они нимбом окружали её хорошенькую головку. В эти утренние часы Катрин была неотличимы похожа на тех, чьё имя мы носили — настоящий ангел.
Надеюсь, такой она и останется.
— Капучино? Или чёрный?
— Капучино. С сахаром. Ты поедешь к Линде после завтрака?
— Да. Нужно получить от неё кое-какие документы и сведения. Поговорим о деле.
— Что за дело?
