И только солдаты из Ферранты относились к такому подходу иначе. Они не могли смириться с тем, что Аполита теперь командовал войском. Прошлым вечером они даже собрались у палатки военачальника и едва не подняли бунт, требуя выдать им тело Николо Тримини, однако солдатам из городской стражи Далии удалось разогнать их.
Милан обошел заросли кустарника и увидел тело погибшего у корней дуба. Мужчина присел, спустив штаны. Из открытого рта торчал молодой росток с ярко-зелеными листьями, хотя в лес давно уже пришла осень и почти все листья опали.
Вокруг мертвеца стояли солдаты в черных форменных накидках Дрепаны с изображением серебристой луны на груди. На трупе были дорогие сапоги – вероятно, умерший был сыном богатого купца, подумал Милан. Но, похоже, простые солдаты его любили. Около тридцати человек собралось в густом лесу сбоку от дороги, по которой продвигалось войско. Арбалетчики и копейщики, даже несколько возчиков из обоза с провизией. Все оживленно перешептывались.
– Кто на такое способен? – спросил рыцарь, настороженно глядя на дуб, будто именно дерево было повинно в смерти Массимо. – Дриады? Какие-то древесные духи?
Милан покачал головой:
– Дриады – утонченные и возвышенные создания. Должно было произойти много зла, чтобы вызвать их гнев: лесной пожар, вырубка деревьев на больших территориях…
– Я подумал, может, это потому, что он… ну… на корни…
– В кустах что-то есть! – крикнул один из арбалетчиков.
Тут же с полдюжины его товарищей вскинули арбалеты. Копейщики сомкнули ряды, выставив оружие.
Впереди протянулся пологий склон, заросший густым кустарником. Среди кустов, устремляясь к небесам, колоннами стояли могучие стволы дубов и буков; их кроны сплетались в ажурный купол, и сквозь кружево ветвей проглядывали серые небеса. Ветер трепал редкие золотистые листья. Моросило. Дождь начался на рассвете, и одежда солдат отсырела, а капли пытались пробраться за шиворот. С сыростью пришел пробиравший до костей холод.
Милан тоже заметил, как в кустах что-то шевельнулось. Арбалетчики принялись стрелять наугад, и в лесу раздались визг и хрюканье.
Из зарослей выскочил черный вепрь. Огромное животное промчалось по кустарнику, ломая ветки, и снова скрылось в чащобе. Милан успел заметить кровь на темной шкуре кабана.
Кто-то с облегчением засмеялся, и напряжение немного спало.
Милан повернулся к мертвецу. Росток пронзил тело насквозь – несчастного будто посадили на кол.
Что-то в листьях на побеге, торчавшем изо рта мужчины, показалось Милану странным. Прожилки на листьях. Они белели на яркой зелени, сплетаясь в странные узоры.
Сорвав один лист, юноша присмотрелся. Тонкие прожилки складывались в слова. «В жопу!»
Рыцарь, стоявший рядом, тоже уставился на лист и тихо выругался.
– Мы такого не спустим им с рук. Подлые ублюдки! Да мы этот лес с землей сровняем, все тут выжжем! Мы… Да это же ведовство!
Несколько солдат подошли ближе и тоже посмотрели на лист.
– Это лесные ведьмы… – негодовал рыцарь. – Мы весь Швертвальд превратим в огромный костер! Они пожалеют о том, что поступили так, Массимо, клянусь тебе…
Милана бросило в холодный пот. Нужно было остановить происходящее. Немедленно! Нельзя приписывать врагам такую силу. Только не в эти странные времена. Такие слухи только укрепят противника. Нужно поскорее приуменьшить значимость случившегося.
– Это не ведовство! – решительно заявил Милан. – Вы что, не понимаете, кто это сделал? Насмешки, низкий юмор… это корневики! Они плетут такие чары, а потом уползают в свои норы на несколько недель, чтобы восстановиться и набраться сил. Мерзкие мелкие создания, на домашних кобольдов похожи. Но сил у них, по сути, никаких нет. Заберите тело Массимо. Мы возвращаемся на дорогу!
Солдаты беспрекословно повиновались. Милан чувствовал, что они боятся его не меньше, чем этого леса. И он страшился того, что с ним сотворят истории, ходившие среди солдат.
В пяти милях к югу от Белого Леса, незадолго до полудня, 24-й день месяца Вина, год второго восхождения Сасмиры на престол
– Да я его прикончу! – бушевал Гнарц.
Раинульф шикнул на корневика. Эти мелкие твари оказались сущей напастью. Фелиция настояла на том, чтобы корневики отправились с его лучниками. Задача этих лесных кобольдов состояла в том, чтобы распространять страх. И Раинульфу не нравились их методы. Тот бедный парень у дуба… Стрела Роз не успел предотвратить эту атаку. Нельзя так воевать. Даже с лигистами.
Но когда он увидел там Милана… Неужели мальчишка перешел на их сторону? Солдаты вели себя с ним уважительно. Даже казались немного напуганными рядом с ним. Кроме того, Раинульфу показалось, что Милан изменился. Почему-то теперь парень носил накидку с капюшоном, бросавшим тень на лицо. И было в его облике что-то зловещее. А где Нок?
– Застрелю гада! – кровожадно бурчал Гнарц. – А потом нос и уши отпанахаю. И кожу сдеру!
Раинульф опустил руку на спину существа. Ладонь легла на оба плеча.
– Нет! – тихо, но с нажимом произнес Стрела Роз.
Ох уж эти бесовы кобольды, все никак не угомонятся. Вечно им на месте не сидится. Если бы не этот вепрь, их бы уже заметили.
– Чего ты ждешь? – Гнарц поднял голову.
В огромных желтых глазах существа читалось возмущение, а лицо, напоминавшее узловатый корень дерева, исказилось от злости. В косматых черных волосах подрагивали вплетенные желтые листья. Корневик был одет в набедренную повязку, в левой руке он сжимал длинную духовую трубку. Вначале Раинульф недооценивал это оружие. Пока не увидел его в действии. Стрелы, которые выдувал Гнарц, были не больше зубочистки, но корневики пропитывали их ядом, который парализовал жертву. Вероятно, именно такая участь постигла несчастного солдата под дубом. Он не смог увернуться от атаковавшего его ростка.
– Я сейчас со всем разберусь! – объявил Гнарц. – А то они удерут и все псу под хвост. – Он злобно уставился на Раинульфа. – И чтоб мы друг друга поняли… Этот нахальный сопляк, который заявил, что, мол, у меня силенок не хватает… Он мой! Особенно нос и уши…
– Нет! – напустился на корневика Раинульф. – Мы отступаем.
– После того как мы тут целое утро проторчали, устроив засаду на этих гадов?
В кустах вокруг залегли около тридцати лучников. И все семь корневиков, отправившихся с отрядом Раинульфа.
Их план состоял в том, чтобы увести от дороги два-три десятка солдат и всех перестрелять. Но с солдатами пришел Милан, и это все меняло. Раинульф не хотел рисковать – вдруг с мальчишкой что-то случится? Когда его лучники начнут стрелять, погибнут все, кто попал в засаду. А Фелиция вряд ли хотела такого исхода. Она мало говорила о Милане, и Раинульф не понимал, что из этого следует. Может быть, герцогиня пыталась скрывать свои чувства к сыну Нандуса Тормено? Или на самом деле охладела к нему? Как бы то ни было, Раинульф не был намерен получить ответ на свои вопросы таким способом! Кто знает, что случится, если Гнарц вздумает похвастаться перед Фелицией носом Милана, добытым в бою.
