– И ты увез меня в своё имение, – прикрыв веки, договорила я за Милевского.
– Умница, – чуть улыбнулся он и, допив кофе, вновь вернулся к чтению.
С того «Щелкунчика» прошло несколько лет, и всё это время я не замечала никакого внимания к своей персоне. Но Алексей никогда не бросал слов на ветер, а я …
Пристальный взгляд, я вкладываю пальцы в ледяную руку.
«…как будто меня не существует»
А я в принципе не вижу ничего и никого кроме Милевского!
Я жила в квартире, которую мне оплачивал князь, я работала с его позволения! И мой круг общения состоит из, смешно сказать, троих человек! Даже не знаю, и как это туда допустили Чернышова?!
Я зло вцепилась в кофейник.
Милевский отложил в сторону газету:
– Жалеешь о несбывшемся? Не стоит.
Жалею ли я? Да, я жалею. Жалею о страхах, о подозрениях, я жалею, что царевич так рано погиб!
– Ревнуешь к покойнику? – сощурилась я. – Не стоит!
Я не жалею лишь о том, что не знала о чувствах Дмитрия. Не смогла бы я ответить на них.
– Да, я ревную, – серьезно сказал Алексей и, горько улыбаясь, добавил: – С мертвецом не может соперничать ни один живой.
С улицы раздался пронзительный крик. Вздрогнув, я поднялась из-за стола и подошла к окну. Кричал Мальчишка-разносчик, наверняка предлагая горожанам ознакомиться со свежим выпуском Петербургских новостей. В шуме проснувшегося города разобрать его слова точнее было сложно, слишком далеко от особняка он стоял.
Да. Милевский прав. Нельзя соперничать с мертвецами. Но чем продолжать упиваться скорбью, стоит позаботиться о тех, кто жив.
Как там Анна с сыном? Мы ведь больше недели не виделись. И, если быть предельно честной, разреши мне Алексей учить Василия на дому, я бы даже это заключение перестала считать таковым. Спросить? Обязательно, чуть позже. Прежде о материальном.
– Я … хочу попросить у тебя денег, – сказала я, приглядываясь к вертлявому пареньку. – Рублей … сто. Мелкими купюрами.
– Зачем тебе такая сумма? – холодно уточнил Милевский.
– Куплю билет до Парижа. Танцевать я не умею, но петь и играть на фортепьяно в каком-нибудь кабаре могу вполне, – фыркнула я, разворачиваясь к нему, и, взглянув в бледное лицо, удивленно охнула: – Только не говори мне, что ты именно так и подумал!
– Ты не сказала «да», – серьезно заметил Алексей. – Зная твое резко негативное отношение к браку, что я должен был подумать?
– Туше, – дернула я уголком рта. В груди засвербело, и я раскашлялась. – Но в этот раз ты ответа не просил.
– Отойди от окна, – строго сказал он и, смягчившись, добавил: – а то уже и петь не сможешь.
Я послушалась, подошла к нему и покачала головой, глядя на темные круги под его глазами.
– Отдохнуть бы вам, ваше сиятельство, – я погладила его по гладкой щеке.
Алексей перехватил моё запястье и, поцеловав мои пальцы, уточнил:
– Так каков будет твой ответ? Ты согласна?
– Да, – твердо ответила я. – Да, я согласна.
– Повтори еще раз, – просиял он. – Закрепим результат.
– Я согласна, – фыркнула я. – Так что на счет денег?
– Возьми в сейфе в моем кабинете. Ключ … – он сощурился и, пытливо на меня посмотрев, уточнил: – помнишь тот день, когда я нашел тебя у Невы?
– Именины государыни? Помню, – кивнула я, чувствуя, как приливает к щекам жар.
– Ты покраснела. Опять плохо? – обеспокоенно заметил Милевский.
– Нет, я смущена, – буркнула я и под громогласный хохот князя спросила: – И что, даже не спросишь, зачем мне деньги?
– Нет, – ответил он, отсмеявшись. – Трать на что хочешь и сколько хочешь. Всё моё состояние к твоим услугам. Только из дома не выходи. Посылай слуг.
– Хорошо, – вздохнула я.
Алексей расслабленно закрыл веки.
– Экстренный выпуск! – громко выкрикнул мальчишка прямо под нашим окном. Покупайте экстренный выпуск! Раскрыта серия загадочных убийств! Кровавый маньяк – сиятельный князь! Наследник царя – убийца!
– Что? – охнула я.
Милевский распахнул глаза и, сжав мою руку, сказал:
– Спокойно. Сейчас узнаем. Степан! – гаркнул он слугу.
Отдав распоряжения, Алексей поднялся и выдвинул мне стул:
– Сядь. В ногах правды нет.
Я послушно устроилась рядом. Это ошибка! Злая сплетня, да мало ли их было и будет? Мало ли в городе убийств?! С чего я решила, что статейка эта касается нас? Газетчикам нужны сенсации! А если их нет, почему бы не сочинить? Тем более, сейчас… когда в подобное хотят верить!
Меня замутило, и голову будто стянуло стальным обручем. Надо поесть! Я потянулась к булке, руки дрожали. Отломив кусочек, я положила его себе в рот и, чтобы не нервничать, принялась тщательно пережёвывать, мысленно считая до десяти на всех известных мне языках. Когда слуга вернулся, счет пошел на четвертый круг.
Милевский забрал у Степана газету.
– Аж в «Петербургских ведомостях»… – потер он подбородок и, небрежно расправив сгиб, пробежался глазами по заголовкам первой полосы.– Всё даже хуже, чем я думал. Собирайся, Маша, – устало сказал он мне.
– Куда… – растерянно прошептала я.
– Твоя шутка была как нельзя кстати, – криво усмехнулся он и протянул мне газету: – Ты едешь в Париж.
«Порочная одержимость», «многолетнее преследование», «Милевский», «дочь борца за справедливость живет впроголодь, отстаивая свою честь».
– Громкие обвинения, основанные на словах дворника! Им ведь не нужны доказательства, да? Им и свидетельства мои не нужны!
– Не нужны, – серьезно посмотрел на меня Алексей.
– «Любовница князя, которая по «странному» совпадению так же проживает на Гороховой, отказалась пояснять ситуацию». Какая прелесть! – я зло отшвырнула газету и, уронив в ладони лицо, расхохоталась до слёз. – Что же это вы, ваше сиятельство, не могли где подальше девицу поискать?
