Крик застрял в горле, я лишь ловила ртом воздух. Меня парализовало ужасом и отчаяньем. Алу не двигалась. Я встала и, пошатываясь, медленно ступала к ней. Она обещала сберечь меня, а я позволила ей…
– Алу?
Надеялась, она вот-вот повернет ко мне голову, поднимется и снова отважно ринется в бой на харпа. Я заметила его, только когда он перегородил путь, скрывая своей широкой спиной крошечную Алу.
Я замерла: думала лишь о том, что он мешает мне, не дает прохода. Рвалась к Алу. Хотела взять ее маленькую ладонь, сжать тонкие пальцы: утешить, пообещать, что с ней всё будет хорошо, что она не умрет. Не сегодня, не сейчас. Ее время настанет через много долгих счастливых лет. Смерть придет за ней в глубокой старости.
– Алу! – захлебываясь скорбью, снова позвала я.
Не зная жалости и сострадания, харп ринулся на меня. Занес клинок, целясь прямо в грудь. Лавируя на грани истерики, я собрала в один узел нити, что исходили от харпа, и рванула на себя. Клинок выбило из рук, полностью обезоруживая соперника. Всего лишь на секунду он замешкался, и снова атаковал – набросился с голыми руками. Я с небывалой легкостью ускользала, предугадывая каждое его движение. Он словно ловил призрак.
Харпа нельзя оставлять в живых – он не остановится, пока не убьет меня. Выбор очевиден. Один из нас должен умереть. В глубине души я желал смерти, жаждала отомстить за Алу.
Плавное движение кистью – и в мою ладонь легла рукоять ножа. Того самого, что дал мне Идир, наставляя во что бы то ни стало спастись, бороться до последнего.
Никакого страха и сомнения, лишь твердая решимость. Не существовало больше наивной и романтичной Маши, даже потерянная и заблудшая Мир-Рия отступила в тень. Вокруг харпа, готовясь отнять его жизнь, медленно кружила Влием. Уголок губ подернула горькая усмешка: меня питал не имирт, не хваленая сила Влием, а сам хаос – абсолютное зло.
Я позволила харпу приблизиться. На достаточное расстояние для того, чтобы занести руку и вонзить лезвие в его шею. Он стоял каменным изваянием – не успел понять, что произошло. Я не видела его лица, но знала, что мука не исказила его. Харп не ощущал боли, не испытывал страха смерти. Он никогда не жил, не чувствовал. Он просто сосуд для имирта с одной лишь целью поддерживать баланс между мирами.
Крепче обхватив рукоять, я резким движением вытащила лезвие из шеи. Кровь темным потоком хлынула на руки. Харп некоторое время еще стоял, а затем рухнул на колени и завалился на бок. Эта сцена не вызвала у меня ни облегчения, ни удовлетворения: Алу все равно не вернуть, и не унять рвущую в клочья боль.
Я выпустила нож и шагнула к Алу. Она казалась такой одинокой и покинутой, распростертая в бескрайнем поле.
Я опустилась в снег и положила руку ей на плечо. Потянула, переворачивая на спину. Ее голова упала мне на колени: Алу словно прилегла отдохнуть, уютно устроившись у меня на руках. Только потухший, устремленный в небо, взгляд разрушал иллюзию.
– Я всё исправлю, – убрала мокрые волосы, налипшие вместе со снегом на ее бледное лицо. – Исправлю.
Дан не раз исцелял свои и чужие раны; спас меня, когда я находилась на грани смерти. Точно так же я собиралась вернуть Алу.
Я положила руку на ее грудь, прямо на запекшуюся кровью рану. Усердно выуживала остатки нитей, подтягивала оборванный концы. Их надо было соединить, сплести между собой, но пальцы дрожали, нити ускользали и все рассыпалось. Слезы капали на руки, мешали ясно видеть, но я не сдавалась.
– Ри-ри? – я вздрогнула от голоса Дана. Застыла, а потом прижала безжизненную Алу к себе, скрывая от посторонних глаз.
Скрип снега под подошвами ботинок заставлял меня сжиматься всё сильнее: Дан не должен видеть сестру такой.
Он остановился у ног Алу. Я боялась поднять голову, посмотреть на него: то, что случилось с ней, моя вина, только моя.
Дан присел, коснулся раскрытой ладони Алу. Пальцы вздрогнули, будто их обожгло пламенем, и сжались в кулак.
– Помоги ей, – взмолилась я, устремляя взгляд на Дана. Он леденящей душу отрешенностью смотрел на лицо сестры. – Ее можно спасти.
Ее имирт еще окончательно не угас. Алу держалась за жизнь. Выкарабкивалась из объятий смерти. Я обязана протянуть ей руку и вызволить из кромешной тьмы, в которой она тонула.
– Дай взглянуть, – невозмутимо попросил, перехватывая Алу за плечи.
Коснулся ее щеки, приложил пальцы к шее. Прикрыл на миг глаза, собираясь с силами. Долгим поцелуем прижался губами к ее лбу, а потом хладнокровно провел ладонью по лицу, прикрывая глаза. Теперь Алу выглядела совсем как спящая.
– Она мертва, – Дан решил отпустить ее.
Я же не могла смириться.
– Ты можешь исцелить ее, – потянулась к Алу, собираясь продемонстрировать одно незначительное ранение на груди. Такая малость, Дан справится.
Но он дернулся, не желая отдавать сестру:
– Думаешь, я не спас бы сестру, если бы мог!? – с ненавистью и презрением к самому себе прокричала прямо мне в лицо. – Я не способен вернуть угасшую жизнь!
Это немного отрезвило меня.
– А Влием? – задала внезапный вопрос.
Он подтолкнул меня к пониманию, что делала неверно, что именно не получалось исцелить Алу. Часть нитей ее безвозвратно утрачена, но я могла заменить их: попытаться соткать новый уникальный узор.
Я встала, поднимая голову к небу. Присматривалась к нитям, искала подходящую. Та, что мерцала точно, как у Алу. Протянула руку, слабым движением пальцев поманила к себе. Вращая кистью, словно накручивая ее на кулак. Мне предстояло пошатнуть устои мироздания – мне необходима вся моя сила, весь мой хаос. Испепеляющей волной он поднялся из самых глубин.
Я сильнее сжала кулак и потянула на себя. Нить уже затянулась вокруг ладони, до крови впиваясь в кожу. Из меня словно тянули жилы, выкачивая весь имирт.
– Это невозможно, Ри-ри, – рядом оказался Дан. – Ни у кого, даже у Влием, не хватит имирта.
– У меня хватит, – наплевав на боль, я усилила натяжение. – Алу защищала меня, – сорвался мой голос. – Она еще совсем ребенок… не должна погибнуть…
Он обвил одной рукой мою талию, крепко держа, второй – дрожащее от напряжения запястье:
– Обменяв одну жизнь на другую, ты ничего не выиграешь, – с каждым словом я ощущала все больший прилив сил: имирт Дана перетекал в меня.
Не могла позволить ему опустошить себя. С отчаянья я рванула на себя нить. По небу раскатом грома прокатилась молния, и нас мощным ударом отбросило назад. Через мгновение всё стихло, а в моей ладони, словно пойманная змея, извивалась нить.
– Тебе удалось, – ошеломленно произнес Дан, не веря в случившееся.
Я добралась до Алу, ее имирт слабел с каждой секундой. Пропуская между пальцев нить, я связала ее с концами разорванных. Будто ведомые чужой волей, пальцы чертили в воздухе неведомые символы. Поначалу они казались бессмысленным набором линий, но скоро складывались в целые фразы: я переписывала жизнь Алу заново. Заполняла пустые страницы книги. С каждой новой строкой все труднее становилось. Я слабела и с усилием выводила последние знаки. Я пошатнулась, наваливаясь на Алу, но Дан удержал меня.
