— Шеф! — закричал Рохля и побежал ко мне. Полегче, полегче железный. — Они тут устроили гражданскую войну! Всё началось с вашего письма. Вы в нем просили зафрахтовать трансокеанический дирижабль, посадить туда тысячу зубанов и отправить к вам на север.
— Да, всё так. Но я не понимаю…
— Наш Верховный старейшина Одноглазый здраво рассудил, что в экспедицию надо отправлять добровольцев.
— Я не нарушил ваши законы, отец, — вставил Одноглазый.
— Да-да, всё хорошо, что дальше?
— Добровольцев было очень много, больше, чем нужно. И так вышло, что первыми на пункт сбора прибежали «красные». Поэтому подавляющее большинство улетевших были именно они.
— Та-а-ак, — мрачно сказал я, понимая, к чему всё идёт.
— Как только дирижабль улетел, «черные» устроили резню. Они давно уже хотели с ними разобраться, но…
— Так ведь они бесят, владыка! — искренне вставил один из «черных» старейшин.
— Не перебивай. Хотели раньше разобраться, но не могли, так как силы были равны. А тут они получили преимущество и поэтому тут же им воспользовались. Многие зубаны погибли этой ночью, Одноглазый вот поранился. «Красные» сбежали из города, а нижние пещеры объявили независимость. К тому же «искаженные» начали ловить кого ни попадя и приносить жертвы, чтобы призвать Капельку.
— Я был против, Отец. Но меня не послушались, — голос Одноглазого был полон раскаяния. — Они прятались от меня и творили всё это, пока я за ними гонялся. Две ноги повредил. Это была очень плохая ночь. Большая ошибка.
— Да-да я видел твои ноги, — сказал я. А потом повернулся к троим зубанам-старейшинам. — Что ж вы, мелкие паскудники, творите?
— А что не так, владыка? — нагло спросил меня один из них. — Краснопузые плевали на ваши законы! Они для старейшин берут не птичьи перья, а железные!
— Ересь! — возмущенно вставил другой зубан.
— Нападают на других не только ради грабежа и пропитания, а еще если те им не нравятся!
— Ересь!
— А еще говорят, что вы, владыка, не то имели в виду, когда говорили, что нас должно быть не больше, чем десять раз по десять десятков и так три раза. А только нас, черных, столько может быть. А их может быть еще столько же!
— Мы не могли это терпеть, владыка!
— Ересь!
— Смерть!
— Бесят прям!
— Шеф, — сказал Рохля, — мы пытаемся их вразумить, и черных, и красных, но они убегают.
— А ты молчи двуногий! — прошипел один старейшина. — Ты не зубан! Тебя никто не любит! Ты чужак.
— Прости меня, Отец, — печально закончил Одноглазый. — Я теперь такой большой и неуклюжий, они теперь от меня бегают и прячутся. Я могу только их тела находить и чинить, если поубиваются.
— Да уж. Расстроили вы меня… Пока добровольцы отправились мне помогать, вы тут такое устроили. Мне за вас стыдно. Вы очень плохо поступили.
Все в комнате сразу поникли. Но тут один из зубанов поднял голову и довольно нагло меня спросил:
— Пароволк хочет сказать, что он ошибался? Что можно свободно нарушать его законы? Не обращать на них внимания? Может Пароволк не в силах нести бремя владыки зубанов?
Остальные старейшины зашикали на него, но при этом как-то нехорошо поглядывали на меня, явно ожидая ответа. Вот ведь мелкая погань. Я выстрелил в его сторону щупальцами пагубы и спеленал бунтаря с ног до головы. Зубан завизжал, остальные отшатнулись от него. Рохля сделал пару шагов назад, а Одноглазый наоборот придвинулся, чтобы лучше видеть.
— Мне кажется, ты забыл самый первый закон. Слушать приказы Серого Пароволка, и только его!
Зубан вырывался, а потом цапнул меня за щупальца. Ах, ты ж!
Поглощение (возмездие)
Меня сразу замутило. Я терпел и продолжал. Глаза зубана стали гаснуть. А вот щупальца начали сереть. Никакого удовольствия теперь от поглощения, блин. Усилием воли я постарался успокоиться и остановился.
Дебаф «Возмездие»: вы поглотили 41 % жизненной энергии противника. Вы потеряли 41 % своей жизни
Бросил зубана на пол. Тот вяло шевелился и пытался прийти в себя. Другие зубаны подошли к нему и стали лупить его колотушками. Тошнота отступала, я старался не подать вида, что мне тоже не очень хорошо. Рохля вежливо отвернулся, а Одноглазый явно подумывал присоединится к побиванию смутьяна. Каждый раз, когда удар достигал цели, раздавался громкий звук будто лупили по пустой консервной банке.
— Всё. Хватит, — сказал я. Потом наклонился и поставил мятежника на ноги. Тот испуганно косился на меня. — Еще у кого-нибудь вопросы есть?
Зубаны молча покрутили головами.
— Вот и молодцы. А ты, мелкий, будешь меня слушаться?
Бывший мятежник активно покивал.
— Вот и молодец, сразу бы так, — я повернулся к Одноглазому и Рохле. — А теперь, господа, вот что сделаем…
Сзади раздался отчетливый удар колотушкой по латунной голове.
— Так. Успокоились все. Значит, революция и гражданская война отменяется. Сейчас мы соберем конклав и всё обсудим. Надо искать красных.
— Да чё их искать, ясно, где они. В Расщелине спрятались, — раздался сзади голос.
— Вот и хорошо. А теперь подробнее, что там произошло с нижними пещерами? Объявили независимость? В каком смысле?
— Да это ваши ушастые зубаны, шеф, — начал Рохля. — Ну слепые, которых вы недавно притащили. Они поселились в шахтах, внизу, в темноте. Их там много уже. Последнее время на поверхность и не выходят даже.
— Кацендот молятся, — вставил один из зубанов.
— Ересь, — тихонько прошептал другой.
— Всех пугают, что Склад там построят.
— Понятно. Одноглазый, ты чини ноги, а я схожу в пещеры, посмотрю, что происходит. Ну вы тут и устроили…
Времени совсем нет, думал я. Надо срочно назад на север лететь. Но если я этих тут оставлю в таком состоянии, поубивают же друг друга. Засада. Игнат и Иван будет гундеть. Ну и Йорхотеп с ними.
* * *
Мимо меня пробежал вопящий зубан, за ним гнался здоровенный толстый автоматон с тесаком. Что?
— Да я из тебя сейчас гуляш сделаю! — орал здоровяк.
Зубан запрыгнул на высокий узкий камень, где уже сидело несколько его братьев. Они тут же стали кидаться в толстяка булыжниками и обидно смеяться. Большой автоматон бесновался внизу, подпрыгивал, безрезультатно пытался ухватиться за камень, чтобы залезть наверх. Так я же его знаю! Это повар из особняка, который я променял Валькириям на «легкие» для Йорхотепа.
— Рохля, что происходит? Откуда здесь повар взялся?
Удачно брошенный булыжник попал здоровяку в глаз, и тот, громко охнув, выпустил облако пара и осел на землю.
