Филис была готова уже заплакать — вроде Ярик говорил всё правильно, но одновременно она чувствовала, что — нет. Не будет так правильно.
— Я боюсь вас обидеть, Ярослав Ильич. Но я просто не могу так сделать. Вы вот говорили про то, что надо человека привязать законным браком. А если я не хочу привязывать? Да и сама привязываться не хочу пока. Я вынуждена повторить — я не могу выйти замуж за человека, которого не знаю.
— Тебя только это в моих рассуждениях не устраивает? Пункт Вэ? Остальное возражений не вызвало?
— Да, наверное…
— Тогда можем не расписываться. Выдашь мне доверенность на акции и начнём с тобой конфетно-букетный период. Будем постепенно узнавать друг друга. На яхте в тёплом море. Ты же доверяешь Никите Игоревичу? Он будет гарантом наших отношений. Я ему полностью подчиняюсь, против его слова не пойду.
Когда жених покинул их дом, Филис расслабленно сидела на диване. Было ощущение, что она выполнила какую-то очень тяжёлую работу, но результат этой работы не был явным. Вера Игнатьевна пришла и села напротив Филис.
— Ты всё сделала правильно, дочка, — тепло улыбнулась она, обнаружив факт своего подслушивания состоявшегося жениховства, — В конце концов, доверенность можно отозвать в любой момент, а брак разорвать не так просто. Теперь я спокойно могу поехать в Уфу на слёт луча второй ступени. Потому что знаю — тут всё останется по-прежнему, и меня ждёт этот дом, без новых жильцов.
— Конечно, матушка, из этого дома вас никогда никто не выгонит, даже не сомневайтесь! Вы столько для меня сделали, и вообще — моя единственная опора в этой стране, — искренне сказала Филия.
— Ах, Филис, дочка, — до слёз растрогалась Вера Игнатьевна, — Как жаль, что мы с тобой раньше друг друга не понимали, ещё при Егорушке.
Эти слова странным образом заразили Филис желанием мысленного соприкосновения с дорогим её собственному сердцу прошлым, и она впервые захотела узнать какие-нибудь новости про Плиссандрию. Тут, в России, так много информации про разные страны, наверняка есть что-нибудь и про её материк. Она открыла ноутбук и ввела в поисковой строке: "Плиссандрия новости". Поисковик почему-то выдал новости Александрии. Так же компьютер не выдал ничего про Хидейру, Чарджинию и другие известные Филис страны. Она в нарастающей панике вводила знакомые ей географические объекты, потом слова на родном языке, но русскими буквами — ничего. Вывела перечень всех стран и не обнаружила там ни одной знакомой. Потом — имена королей, названия магических академий и прочего — всё напрасно.
— Эй, артефакт, ты куда меня закинул, а? — прошептала она, дрожа от волнения, — Ведь я же не сумасшедшая, я же на самом деле вовсе не Ольга Самарская, вообразившая себя иномирянкой!
Вот сейчас Филис нестерпимо захотелось вернуться. Пусть не к своей прежней жизни в своём теле, пусть! Пусть без родных и знакомых — но в ясный и понятный ей мир. Мир… Здесь другой мир — поняла она. И обратного хода просто не существует. Или ей нужен артефакт. Нужно искать артефакты. И магию — поняла она.
Её лихорадочные поиски были прерваны звонком в дверь — пришёл психиатр, про которого Филис совсем забыла, погребённая под новостями. Поэтому в разговоре с доктором — зрелой внимательной женщиной — она отвечала на вопросы несколько рассеянно.
А вот доктор, Ирина Демидова, напротив, была собранной. Ей уже неплохо заплатили за положительный диагноз, но про себя женщина решила — если тут будет клинический случай и явные психические отклонения, она лучше вернёт деньги, но не повесит на свою совесть, и, возможно, карьеру, липовый диагноз. Она расспрашивала Филис обо всём — о её амнезии, о том, что она помнит, о её взглядах на сегодняшнюю жизнь и о её интересах. При этом у неё складывалось странное впечатление — с одной стороны, пациентка явно лгала, говоря об амнезии, с другой — говорила правду, рассказывая о том малом, что помнит из жизни до того случая, когда с ней случилась роковая потеря сознания.
Смена девушкой имени была объяснена более-менее логично, однако у психиатра не оставалось никаких сомнений — определённо она могла поставить Филис диагноз "магифренический синдром", или "магифрения" — психическое расстройство, при котором в мышлении начинают преобладать идеи и представления магического содержания. Этот синдром в психиатрической практике относится к содержанию болезненных идей, а не к клиническим патологическим признакам, и, как правило, не требует медицинского вмешательства в жизнь подверженного ему человека.
В результате доктор Демидова выбрала компромисс между совестью и деньгами — в своём заключении она указала на частичную амнезию, "наличие отдельных признаков магифренического синдрома", но в целом определила Филис Дариановну Кадней как человека, способного отдавать отчёт своим действиям. В том числе по заключению крупных сделок и заключению брака.
— Примите добрый совет, — сказала она, одеваясь и собираясь уходить, — или профессиональный. Не совершайте ответственных действий в жизни под воздействием того, что вам кажется магией. Или того, на что вам укажут, как на магию. Потому что на самом деле магии не существует. Наша наука её, видите ли, не нашла, как ни искала. Поэтому она есть только в сказках и в других выдумках.
— Или в другом мире, — подавленно ответила Филис.
— Других миров тоже пока не обнаружено, так что и их, скорей всего, не существует, — вздохнула доктор.
"Тогда меня бы здесь не было, — мысленно возразила Филис, — а я есть".
На другой день в особняке произошло два события — приходил нотариус с уже заготовленным бланком доверенности, по которой Филис отдавала в распоряжение Ярослава Ильича пакет принадлежащих ей акций, и Вера Игнатьевна, окрылённая уверенностью в добрых переменах по всем фронтам своей жизни, отбывала в город Уфу за получением второй ступени на пути просветления.
Пришедшую женщину-нотариуса Филис аккуратно спросила, не знакомы ли ей какие-нибудь маги. Та авторитетно заявила, что магия — это всё суеверия и она в них не верит. Но правда, мол, есть у неё одна знакомая гадалка, так та почти всегда говорит всё точно… Девушка, однако, была научена, что все гадания — не более чем развлечения, а гадатели, получающие за это деньги — либо шарлатаны, либо самообманывающиеся люди.
Впрочем, Филис всё же нашла этот день позитивным — как-то решался вопрос с акциями и, главное, был отменён так пугавший её намеченный поход в ЗАГС. Всё своё время она посвятила "магическим изысканиям", обнаружила массу непонятного, но обнаруженное казалось ей мало достоверным. Филис выросла в магическом мире, а, главное, худо-бедно отучилась один курс в магической академии, и могла отличить простые и явные магические воздействия от туманных разговоров о магии и непроверяемых утверждений других людей. Впрочем, она всё же делала кое-какие закладки и складывала их в виртуальную папку…
Слёт "детей Света" из разных "лучей" начинался немного сумбурно, но люди пребывали во взбудораженном, праздничном настроении. Вера Игнатьевна, подобно всем другим "детям", радостно общалась, знакомилась с людьми, делилась своими впечатлениями и рассказами о переменах в судьбе, и даже снискала некоторую уважительную аудиторию, выделяясь как человек, зашедший дальше иных по пути дела Света, когда сменила фамилию. Всем участникам слёта выдали белые одежды и они традиционно начали мероприятие с воздевания рук кверху.
