– Изначально претендентом планировалась Империя Атцтлан – именно для того, чтобы латиноамериканцы ненадолго заглянули в Транснаполис, была принята Япония как первый кандидат на недолгий вылет. Но сейчас, судя по всему, первой парой будут не Атцтлан и не Япония.
Заглянув в приобретенную память, я удивился, как при создании проекта «Концерт Держав» сразу на несколько ходов вперед сыграли британцы. Ведь даже недавнее якобы спонтанное восстание в Калифорнии – где испаноязычные студенты захватили кампус университета и вывесили флаги эфемерной пока Империи Атцтлан, планировалось еще несколько десятков лет назад. И уже при приеме Японии в Концерт Держав задумали ее изгнание – а после недолгого членства Атцтлана в клубе сильных, триумфально возвращение. Латиноамериканская молодежь же, изгнанная из Транснаполиса и инкорпорированная многочисленными спящими агентами, должна была замедленной бомбой принять участие в проектах освоения миров Близзарда в Северной Америке. И это был только один из поверхностных уровней планируемой рокировки, сломанной сейчас в угоду другому варианту – с русской цитаделью.
– Какие еще претенденты остались? – задумчиво спросил я, размышляя над тем, свидетелем какой трехмерной шахматной партии поневоле стал.
– Пока это Индия и Речь Посполитая, четвертого претендента еще не знаю. Вполне вероятно, это будет большим сюрпризом.
– Мое продолжение обучения связано с подготовкой к битве на вылет?
– Именно. Очень многим не хотелось бы, чтобы русская цитадель опустилась во вторую лигу.
– Такая есть?
– Конечно. Атлантида большая, а Транснаполис не единственный ее остров.
Немного помолчали – и за это время я успел открыть очередную бутылку вина. Когда Ребекка принимала у меня бокал, наши взгляды встретились – я заметил, что ее щеки понемногу заливает яркий румянец.
– Скажи… – осторожно произнесла она и после небольшой паузы задала вопрос: – Я помню лишь последние несколько лет твоей жизни – с последнего класса школы. А ты?
– Примерно также, – задумавшись, я покивал, глядя в воспоминания: – В пределах нескольких лет, и то не полностью, словно рвано.
– О-хо-хо, – покачала головой Ребекка. – Конечно, знание того, что некая Диана Горностаева – твоя первая настоящая любовь, мне льстит, но обмен все же не совсем равнозначен…
– Да, – хмыкнул я задумчиво. – Пока боролся с суровой действительностью, пытаясь выбраться из тайги в Красноярск, ты занималась такими вопросами, от которых… – Вдруг расширив глаза, я ошарашенно посмотрел на Ребекку: – От которых волосы шевелятся, – выдохнул я.
Графиня кивнула, опуская взгляд и делая глоток вина.
– Ты решила? Строить Храм будешь в Сибири?
– Не прибедняйся. Строить Храм будем мы с тобой, юный граф Воронцов – тебе уже делают все необходимые документы. И да, наш Храм будет в Сибири.
Поставив звякнувший о столешницу бокал, я посмотрел на Ребекку. Грудь ее сейчас бурно вздымалась, выдавая волнение.
– Знаешь, – вдруг произнес я, все еще ошарашенный свалившимся знанием: – Есть некоторая справедливость в том, что русское золото возвращается туда, где было….
Резким жестом Ребекка заставила меня замолчать.
– Прошу тебя, запомни одну очень важную вещь. Некоторые вещи абсолютно невозможно узнать с помощью прослушки. Не потому, что разговоры проходят в защищенных помещениях, а просто потому, что об этих вещах не принято говорить вслух, – в голосе графини зазвенели металлические нотки.
Не отвечая, я молча кивнул.
– Теперь о другом… – произнесла Ребекка – голос ее дрогнул, словно у нее перехватило дыхание.
– О чем? – сделал я небольшой глоток вина.
– Я нашла тебе кандидатку, как просил.
Выпитый глоток застрял у меня в горле.
– Даже двух, – добавила Ребекка, и я с трудом справился с собой, едва не поперхнувшись.
– Внимательно слушаю, – проглотив, все же кашлянул я, прочистив горло.
– Одна здесь, во Франции. Ей шестнадцать – это элитная проститутка. Она достаточно популярна в узких кругах, ее услугами пользовалось много знаменитых людей. Совсем недавно, после того как она решила шантажом увеличить себе премию, у девочки возникли серьезные проблемы, и она почувствовала неукротимое желание посетить Сибирь. Для того чтобы встретиться с тобой.
Ребекка сидела, закинув ногу на ногу – и в этот момент их грациозно поменяла, вновь задержавшись на лишнее мгновенье, так что я успел увидеть узкую белоснежную полоску ткани, контрастирующую с загорелыми бедрами.
– Замечательно. А вторая? – с появившейся в голосе хрипотцой поинтересовался я.
– Вторая русская, восемнадцать лет. Девушка сложной судьбы – тоже захотела легких денег. Не очень удачно, а сейчас не хочет нести за это уголовную ответственность. Де Вард мне сегодня написал, что село Таежный Маяк она мечтает увидеть с самого детства.
Ребекка неожиданно поднялась и сделала едва уловимое движение – тонкая бретелька упала с плеча, и с правой стороны платье словно случайно сползло, практически оголив грудь. Графиня подошла ближе и оперлась коленом на диван, прижавшись ногой к моему бедру.
– У меня есть к тебе одна просьба, мой мальчик, – прерывисто произнесла Ребекка, а я в это время аккуратно потянул за краешек платья, давай возможность груди полностью явиться на свет. Графиня вновь повела плечом – и платье упало вниз, собравшись на талии. Ребекка порывисто прижалась ко мне грудью и горячим животом, и мы рухнули на диван.
Про просьбу она, вероятно, забыла от выпитого вина. А я решил не напоминать.
Оставшись без одежды, мы долго обнимались, не прерывая поцелуев. Осторожно, нежно и тщательно, словно боясь неуместной поспешности и бьющей в нас энергии, даже несколько стесняясь друг друга. И только в тот момент, когда Ребекка с гортанным стоном разорвала поцелуй, пропали все невидимые запреты, а время рванулось скачками – то невероятно ускоряясь, то замирая.
Когда Ребекка – через несколько минут или часов – закричала в очередной раз, с гулким взрывом вылетели стекла номера. Глядя в горевшие зеленым пламенем глаза, я почувствовал неподалеку присутствие Мартина. Верный телохранитель графини появился на пороге, посмотрел на нас несколько мгновений и счел за лучшее ретироваться, останавливая бегущую к нашему номеру охрану корпуса.
После того как все закончилось, мы лежали с трудом переводя дыхание среди мокрых и смятых простыней. Крупно дрожа, Ребекка утерла непослушной рукой непрошеные слезы и, потянувшись, оплела меня в объятиях.
Горло у меня перехватывало, но сердце постепенно переставало колотиться в горле. Обретя способность вновь полностью воспринимать действительность, я отстранился от графини.
– Да? – прерывистым шепотом спросила она, не открывая глаз, просто почувствовав мой взгляд.
– Что за просьба? – поинтересовался я.
