Последний километр мы уже не бежали – просто старались выдерживать быстрый шаг, двигаясь по бульвару мертвого города – в центре широкой дороги угадывались пеньки деревьев.
Без единого возгласа рухнула Софья – она предпочла потерять сознание, но не сказать, что выбранный темп ей не выдержать. Мы даже не остановились – лишь Сакура по моему взгляду задержалась, оттаскивая девушку в тень невысокой стены, оставшейся от панельного дома. Японка выглядела бодрее всех и все так же практически безукоризненно – на нее словно и пыль не попадала. На некоторое время она присела рядом с потерявшей сознание Софьей – оглянувшись, я видел, как Сакура достает фляжку и гладит девушку по лицу.
Окликом я заставил всех сбавить темп – сделав передышку и разрешив еще пару глотков воды. Дровосека пришлось окликать несколько раз – он шел со стеклянными глазами на автомате, слабо воспринимая действительность.
Сакура догнала нас через несколько минут.
– Очнулась. Отдохнет и догонит, – только и сказала японка, порываясь забрать у меня пулеметный станок. Мне стоило невероятного усилия не поддаться и не отдать металлическую треногу ей – усталость была такая, что, казалось, сам готов рухнуть по примеру Софьи.
– Пр… пришли! – не с первого раза справившись с голосом, выдохнул вдруг Блейз, указывая на виднеющуюся через улицу статую Ленина – у вождя мирового пролетариата была практически отломана выставленная вперед рука, бессильно свисая вдоль туловища.
Последнее усилие – и направляясь к Ленину как к ориентиру, мы выскочили на главную площадь города. В центре ее расположилось отлично сохранившийся – на фоне остального каменного крошева, – низкий и приземистый квадрат здания торговых рядов.
Смаргивая багровую пелену перед глазами, я тяжело осмотрелся. Левее сквозь развалины было видно здание Синагоги, метрах в пятистах впереди – опять же, сквозь крошево развалин и покосившихся остовов домов – возвышался покосившийся крест православного храма. Справа, на более далеком расстоянии – не менее километра – высилось светлое массивное строение – к нему вела прямая, спускающаяся к реке дорога. Вновь поднимающаяся по изгибу холма, на котором и громоздился сохранившийся Костел.
Судя по всему, в мертвом и разрушенном до каменного основания городе более-менее сохранились только эти четыре здания – которые нам необходимо удержать до захода солнца.
– Сакура! – посмотрел я на японку. – Давай в Синагогу. Захватываешь здание и возвращаешься сюда – показал я на торговые ряды.
Японка кивнула, застучали подошвы сапожек – она стремительно побежала в сторону Синагоги. Девушка, судя по всему, была невероятно выносливой – к тому же из оружия у нее имелась только винтовка и патроны, и устала от нашего марш-броска она меньше, чем остальные.
– Блейз! – обернулся я, проводив японку взглядом.
– А?! – еле выдохнул шатающийся Хорек – последние километры он периодически помогал тащить ящик с патронами к пулемету.
– В Храм, залезай на самый верх и без нужды не высовывайся.
– Тктчно, – невнятно буркнул Блейз и побежал, пошатываясь, в сторону покосившегося купола Храма, на ходу перекидывая из-за плеча снайперскую винтовку.
– Санчес, Бу! – окликнул я школьников и кивнул на Дровосека: – Этого тащите!
Парни подхватили невменяемого от усталости хоккеиста и быстро, то и дело переходя на легкий бег, направились по прямой как стрела дороге в сторону Костела.
Майе я уже на ходу показал на Торговые ряды. Девушка перехватила винтовку и, не мешкая, двинулась в сторону квадратного здания еще дореволюционной постройки, чудом сохранившееся в огне того катаклизма, который обрушился на этот мир.
– Майя, – окликнул я ее. – Смотри Софью, и пусть остается с тобой!
Балерина кивнула и, отвернувшись, уже побежала в сторону торговых рядов.
– Бегом, бегом, парни, бегом! – вновь подхватывая ящик с пулеметными патронами и едва не взвыв при этом, я догнал Санчеса и Бургундца, которые волочили обессилевшего бывшего хоккеиста в направлении Костела, выгодно расположенного у единственного уцелевшего моста через реку.
Глава 22. Северный гамбит
Стоило нам только появиться у высоких дверей, как на тонком металлической древке высокого флагштока вдруг материализовалось призрачное черно-желтое знамя и медленно-медленно поползло вверх. В этот момент как подкошенный прямо у входа в Костел завалился Дровосек — он рухнул словно мешок на выщербленные ступени крыльца. Присев перед вырубившимся хоккеистом, я слегка похлопал его по щекам – тот лишь едва замычал. Затащив парня внутрь — оттолкнув ссохшуюся створку входной двери, уложил его на куче камней и прошелся по разрушенному и разграбленному костелу. Строение сохранилось гораздо лучше, чем здания остального города – по крайней мере, массивные стены были на месте. Но внутри царила разруха и запустение, зияли голыми провалами окна, ни следа церковной утвари заметно не было.
Алтарь отсутствовал, а сторона, так похожая на крепостную башню, обращенная к реке, была полуразрушена. Но очень удачно — в толстых стенах зияли широкие зубчатые прорехи, через которые виднелись ядовито-желтые воды реки, стиснутые крутыми склонами храмовой горы и холмов противоположного берега.
Земля рядом с рекой была не просто мертвой, а черной от яда – несомого густо отравленной радиацией водой. Если здесь, на возвышенности, под ногами клубилась пыль выжженной земли, то снизу почерневшая почва разошлась многочисленными трещинами – мертвая вода, словно плетью, разрезала пустынный город на две части.
Пока присматривался к диспозиции, рядом со мной вздымалась пыль и летели в сторону камни – Санчес метался, словно муха в банке — волоча патронный ящик, устанавливая пулемет на станке и оценивая сектора обстрела по мосту. Узкое, но крепкое полотно которого выглядело надежно — даже ограждения местами сохранились. Оглянувшись, я посмотрел, как можно залезть на колокольню, как вдруг раздался возглас Бургундца.
– Командир! Командир! — орал полуорк возбужденно. Закинув винтовку за плечо, я перебрался через нагромождение крупных булыжников разлома в стене и быстрым шагом прошел по смотровой площадке перед строением -- Костел расположился не просто на холме, но и возвышался над дорогой, благодаря поднятой и облицованной гранитом площадке. У самого края которой у одной из стен стояли две пушки. С достаточно короткими – не больше метра – стволами, с широкими, но очень низкими противопульными щитами и высокими колесами с многочисленными спицами, словно у карет.
– Инструкция, командир! – возбужденно закричал Бургундец, поднимая потрепанную книжку, состоящую из двух выцветших листов формата А4, на которых в духе магазина «ИКЕЯ» рисунками был показан процесс подготовки орудий к стрельбе.
Полуорк увлеченно изучал руководство, периодически поглядывая на орудия, я же прошел мимо пушек к снарядным ящикам – у двух из которых были сбиты крышки. Рядом стоял обычный деревянный короб, будто овощной, в котором среди соломы были уложены грязные бутылки с мутной жидкостью и горлышками, заткнутыми масляными тряпками.
