– Я предлагаю пари, – сощурив круглые глаза до двух хитрых полумесяцев, объявил мой наставник. – Ты выбираешь любое не раскрытое полицией дело, а я, не выходя из дома, раскрываю его.
– Не уверен, что понял вас…
– В течение суток! – Лис выразительно поднял вверх указательный палец. – Так что, жмём руки?
Поймав выразительный взгляд Шарля, я понял – пусть лучше переменчивый учитель будет занят хоть каким-то полезным делом, чем сходит с ума на пустом месте. Типы, подобные ему, лишаясь работы и находясь на больничном в вынужденном бездействии, часто становятся опасны как для себя самих, так и для окружающих. Увы…
– Я готов, сэр.
– Браво, мой мальчик! Ты истинный сын Великобритании, никогда не уступающий трудностям! Как там говорил мой любимый Редьярд Киплинг? Мм…
Земля несётся к Богу,
И океан рычит,
Закрыли нам дорогу
Дамасские мечи!
Толпой тысячегласой
Нас окружат враги,
Но Один одноглазый
Нам в битве помоги!
– Не совсем так, сэр, – не смог сдержаться я, прокашлявшись в кулак. – Вы упомянули Одина, а в «Гимне перед битвой» призывают на помощь Йегову.
Шарль успел незаметно пнуть меня коленом, чтоб заткнулся и не разрушал своей занудностью хрупкого равновесия, достигнутого с таким трудом.
– Пожалуй, мне стоит выпить ещё стаканчик этого полезного и очень успокаивающего молока, – с нежной улыбкой протянул месье Ренар, его левое веко начало слегка подёргиваться, и я понял, что хожу по скользкому краю крыши Вестминстерского аббатства.
– На что мы спорим?
– На щелбан в лоб!
– Принято, сэр. – Я протянул ему руку. – Шарль, разбейте!
Если бы хоть кто-то из нас троих только мог представить себе, в какое жуткое и таинственное дело мы вляпаемся благодаря безобидному джентльменскому спору…
Но я обязан соблюдать литературные традиции, не спойлерить и не забегать вперёд, открывая придирчивому взгляду читателя лишь то, что на данный момент было известно мне самому. Ибо таковы классические традиции истинного британского детектива, и поскольку этот жанр родился именно в нашей стране, то я позволю себе навязывать данное представление и жителям всех иных земель.
А то ещё где-нибудь, хоть в той же Америке, вдруг возьмут за моду сразу указывать настоящего преступника и лишь потом показывать, как именно инспектор в плаще раскрыл это дело. В чём же тогда интерес, азарт и драйв, в чём интрига, заставляющая замирать сердце, если ты всё знаешь заранее? Скукотища, да и только…
Получается, что весь остаток дня вплоть до шести часов вечера я сидел, обложившись со всех сторон подшивками с вырезками криминальных страниц вечерней «Таймс» за последние четыре года. В нашей домашней библиотеке таким вещам был отведён довольно обширный отдел нижних полок, так что по факту можно было бы проверить и более поздние вырезки, но Ренар и так вырезал для памяти всё самое интересное.
Не то, что ему довелось расследовать, а прямо наоборот, то, до чего у моего учителя просто не доходили руки. Должен признать, что тут действительно было немало моментов, за которые стоило бы зацепиться глазу. Но, клянусь пресвятым электродом Аквинским, я тоже много чему успел научиться и в этот раз вёл себя хитрее. Я нашёл одно из самых скучных, предсказуемых, но, как ни странно, нераскрытых дел…
– Вот это, сэр.
– «Отравительница из Сохо»? – искренне удивился лис Ренар. – Весьма странный выбор, мой мальчик. Это дело было закрыто ещё два года назад, Скотленд-Ярд сдал его в архив. Пресса и публика быстро забыли о нём. Ты не мог найти ничего поинтереснее?
– Но ведь и вы зачем-то оставили эту вырезку из газеты?
– Хм, действительно, зачем? Проверь меня. Итак, в большом доме некоего бакалейщика на Риджент-стрит в течение дня вдруг умирает вся семья: муж, жена и двадцатилетний сын. Вскрытие коронером показало, что их безжалостно отравили мышьяком. Как мне помнится, виновной была признана служанка, некая мисс Алина Роуз, однако привлечь её к суду не удалось.
– Почему?
– Она тоже умерла, – закатывая глаза и погружаясь в воспоминания, ответил наставник. – Ну или считается, что умерла, поскольку исчезла очень вовремя при весьма странных обстоятельствах. К сожалению, полиции не удалось обнаружить тело. Тем не менее по совокупности предоставленных улик судья Джейкоб объявил дело отравительницы из Сохо закрытым. Смысл к нему возвращаться?
– Возможно, потому, что два года назад кто-то схалтурил? – ляпнул я, даже не задумавшись, что лис вполне может принять это на свой счёт. Но он почему-то пропустил моё замечание мимо ушей.
Ренар задумался, уставившись рассеянным взглядом в пожелтевшую газетную вырезку. Я прекрасно знал это выражение лица, оно свидетельствовало о том, что задачка пришлась ему по вкусу и теперь он не успокоится, пока сам не поставит точку в этом деле, каким бы сложным оно ни оказалось. Причём за сутки.
– Сэр, по-моему, условия нашего спора не совсем корректны. Давайте увеличим время до трёх дней.
– Благородный жест, Майкл, – уважительно пробормотал лис. – Не то чтоб я хотел на него согласиться, но от него за милю веет благородством дворянина.
– Александр Дюма, «Три мушкетёра»?
– Верно. Но если ты читал книгу, то знаешь и мой ответ. Любые изменения условий джентльменского пари неприемлемы. А теперь, будь добр, оставь меня на пару часов. Мне надо подумать.
Что ж, в такой ситуации навязывать своё общество было бы просто неприличным. Я извинился и отправился в мастерскую. Обычно мы ужинали после восьми, думаю, Шарль позовёт меня, когда накроет на стол, а чем заняться, я всегда найду. Не помню даже, сколько времени мне довелось провести за томом электрических цепей американского изобретателя Эдисона, глаза уже начали слипаться, а дворецкий явно не спешил.
– Ужин подан, – наконец раздалось у лестницы.
Я закрыл тяжёлую толстую книгу, положив тонкую металлическую линейку в качестве закладки, и быстро поднялся по ступенькам наверх, не забыв щёлкнуть выключателем. К армейской дисциплине мужского общежития в доме месье Ренара привыкаешь быстро. Определённое расписание дня, общие для всех правила и, соответственно, честное распределение обязанностей приучают к взаимоуважению и порядку.
Учитель ждал меня за столом.
– Как твои успехи, мой мальчик?
– Работаю над кое-чем, но пока хвастаться рано, – уклончиво ответил я, присаживаясь напротив. – А ваши, сэр?
– Приблизительно так же. Я близок к разгадке, однако сам мотив преступления остаётся для меня туманным, – задумчиво протянул он. – Что ж, тогда разделим нашу скромную вечернюю трапезу, а завтра ты будешь мной.
