Техника ведения войны лишь усиливала эту слабость. Византийская армия действительно имела мощное вооружение, но именно по этой причине ей не хватало мобильности, чтобы иметь возможность мгновенно рвануться вперед, чтобы остановить набег или преследовать врага. У нее были крепости в тех местах, которые считались стратегическими точкам, однако между ними византийцы держали недостаточное количество наблюдательных пунктов. Точно так же недостаточными были резервы, остававшиеся в Константинополе на случай вторжения и глубокого проникновения вглубь территории. В определенном смысле византийская армия была беспомощна против врага, основную силу которого составляла чрезвычайно высокая мобильность, позволявшая ему спокойно проходить между крепостями. На самом деле византийская армия в какой-то степени уже сталкивалась с этой проблемой, имея дело с мусульманскими гази, но в Азии у нее не было опыта войны с захватчиками, обладавшими этим преимуществом в такой степени, как турки. Точно так же и в тактике ведения боя эффект от заранее просчитанного сокрушительного удара, который использовала византийская армия, полностью терялся перед лицом войска, находившегося в постоянном движении и использовавшего засады, притворное бегство и дождь стрел, летевших со всех сторон.
Глава 4
Первые набеги до 1071 года
Проникновение турок-сельджуков в Малую Азию делится на два совершенно разных периода: до Манцикерта
[9] (1071 г.) и после Манцикерта. Первый, если оставить в стороне пограничные крепости, которые держали сами сельджукские султаны, представлял собой набеги, глубина проникновения которых постоянно увеличивалась, однако налетчики всегда возвращались на свои базы на востоке и не делали никаких попыток закрепиться, если не считать некоторые исключительные случаи, когда они оказывались окруженными византийской армией. После Манцикерта, не в силу какого-то изменения политики султанов, а просто потому, что вся сила византийской армии рассыпалась в прах, отряды налетчиков стали оставаться, и, хотя у них еще не было мысли жить там постоянно, сам факт их присутствия в Малой Азии постепенно менял характер этого присутствия.
Не будем забывать, что гази более раннего периода, в отличие от более поздних турок-сельджуков, не были отрядами, посланными султаном (если только речь не шла исключительно о приграничной зоне), фактически они были свободными людьми, и даже считались сельджукскими властями находящимися вне закона. Более того, иногда сельджуки посылали войска в погоню за ними, чтобы усмирить их. Для этих гази, некоторые из которых были беглыми мятежниками, Малая Азия являлась составной частью Римской империи – «страной Рум» – и определенно землей, откуда надо брать пленников и домашний скот, где человек может насладиться случайной возможностью убить неверных, а потом пасти их стада, а крестьян держать для получения выкупа. Но, кроме того, эта страна, несомненно, становилась местом, где можно было найти убежище, и, хотя вопрос обычно не стоял о том, чтобы подчиниться каким-либо византийским властям, они понимали, что находятся в «Руме» – территории или скорее сущности, такой же реальной и вечной, как империя ислама, которая теперь стала их врагом. Не стояло даже вопроса о том, чтобы покончить с ее существованием в принципе, или даже с существованием каких-то ее органов власти, что, строго говоря, применялось ко всем остальным, кроме турок (туркменов). Идея замены этого государства на какое-то другое новое была для гази абсолютно чужда.
Самые важные эпизоды тюркского проникновения в Малую Азию в период до Манцикерта уже были кратко описаны в части, посвященной истории Великих Сельджуков. Первый эпизод, предшествовавший им, произошел в 1029 году на армяно-византийской границе. Армянские историки описывают налетчиков как длинноволосых, а тактику их боя с использованием конных лучников, с чем прежде не сталкивались
[10]. Описанию такой внешности часто приписывают более раннюю дату и связывают его со сдачей Византии царства Васпуракан его царем. Но более ранняя дата представляется невозможной, если отдавать себе отчет в том, что армянские авторы объясняют эту унизительную сдачу причиной, которая позже фактически привела к сдаче других царств. Но если принять во внимание агрессивность курдских князей из Северо-Западного Ирана, эта сдача достаточно ясно объясняется давлением со стороны византийского императора Василия II, который запланировал это намного раньше. Первая угроза со стороны турок-туркменов, давшая о себе знать после 1029 года, пришла в 1043 году на этот раз с юга из региона, где берет свое начало Тигр, и ее несли те самые туркмены, которые теперь бежали от наступления сельджуков и, в конце концов, были уничтожены. Однако одна из таких групп перешла границу Византии и захватила в плен византийского губернатора Ликуда.
Это случилось всего за несколько лет до того, как сельджуки – или, по крайней мере, туркмены, в той или иной степени направляемые сельджуками, – начали по-настоящему осаждать границы Византии. В это время Византия аннексировала армянское царство Ани, частично благодаря угрозе со стороны Абу-л-Асвара, курдского правителя из династии Шеддадидов, правившего в Гяндже и Двине, чья агрессивность могла возрасти после того, как он нанял к себе на службу некоторых туркменов. Набег, возглавляемый родственником султана, на этот раз начался из Азербайджана, но наступление, направленное к югу, было отбито византийскими генералами Ароном и Катаколоном в 1045 или 1046 году. Но в 1048 году более крупные силы под предводительством молочного брата Тогрул-бека Ибрагима Инала двинулись прямо на запад, следуя пути классического нашествия вдоль Аракса и северной образующей Евфрат реки – Карасу. Чтобы увеличить территорию грабежей, они развернулись веером от южной образующей Евфрат реки – Мурат (Мурад) в сторону Трапезунда и достигли Эрзурума, который подвергся ужасающему разграблению. Чтобы прекратить разбой, были призваны византийские войска. Другие, включая правителей Иверии (в границах Грузии), Васпуракана, Месопотамии (между реками Мурат и Карасу) и иверийского правителя Липарита, попытались неожиданно напасть на турок, когда те возвращались назад, но туркам удалось прорваться и взять в плен Липарита. Этим годом хроникеры датируют начало турецких набегов, и современники, в особенности армянский летописец Арисдаг из Ласдиверта, писали, что не могут подобрать слов для описания масштабов катастрофы. Ответные расправы, организованные вскоре после этого византийцами в отношении Абу-л-Асвара, который следовал политике сельджуков, естественно, не затронули основной источник опасности. В то же самое время власти Византии пытались вести переговоры с султаном, но мы уже описали, до какой степени иллюзорным являлся такой подход.
В 1054 году на византийскую Армению напал сам Тогрул-бек. Нет сомнений, что для него это был вопрос установления надежного сюзеренитета над мелкими князьями Северо-Западного Ирана и одновременно, с помощью своего двоюродного брата Култумуша и других правителей, поддержании власти над туркменами, которые остались на армяно-грузинских границах. Однако его задача, очевидно, была иной, чем у туркменов, а именно отвоевание для ислама древней пограничной крепости, незадолго до этого захваченной византийцами. В то время как его легкие войска отправились грабить практически те же самые регионы, где шесть лет назад побывали люди Ибрагима Инала, сам он захватил Эрджиш и Бергри на озере Ван, а потом осадил стратегически важную крепость Манцикерт на дороге у реки Мурат. Но он был не в состояние вести длительные военные операции. Переговоры возобновились, и, в конце концов, было заключено перемирие, такое же хрупкое, как предыдущее. Престиж Тогрула не пострадал, и уже на следующий год он вошел в Багдад.
