На юге после захвата Антальи Кей-Кавус старался содействовать возобновлению работы порта, для чего достиг modus vivendi с киприотами, интересы которых в этом вопросе теперь совпадали с его собственными. Трудность заключалась в том, что в сирийско-киликийской политической игре Сельджукиды и киприоты поддерживали противоположные стороны. Однако обмен корреспонденцией, происходивший с 1213 по 1216 год, позволил разделить эти проблемы и обеспечить благоприятные условия для торговли между этими двумя странами, предоставив каждой из них свободно поддерживать или противостоять Левону I или его врагу Боэмунду IV из Антиохии, которому помогали Айюбиды из Алеппо.
На севере огромный успех царствования Кей-Кавуса состоял в окончательном обретении выхода к Черному морю, на этот раз это был Синоп. Острая необходимость этого приобретения стала еще больше после того, как Ласкарис одержал победу над греками из Трабзона и стал распространять свою власть на восток с таким успехом, что, если не остановить его каким-то образом, существовал риск, что в скором времени получить доступ к Понтийскому побережью для турок стало бы невозможно. С другой стороны, быстрое приобретение столь желанных владений было осуществлено без прямого выпада в сторону Ласкариса за счет удаленного форпоста Трапезунда, который в дальнейшем отделял его от противника длинным выступом территории Сельджукидов. Военные действия между турками и Трапезундом уже начались, когда туркменам из приграничного региона посчастливилось захватить императора Трапезунда Алексея Комнина. Он был освобожден в обмен на сдачу Синопа и по условиям соглашения становился вассалом Кей-Кавуса, был вынужден платить дань, а также при необходимости предоставлять войско. Крепость была восстановлена за счет пятнадцати эмиров, и надписи до сих пор хранят взнос, сделанный каждым из них. В городе разместили турецкий гарнизон, а главную церковь превратили в мечеть. Однако управление было передано армянину Хетуму, вероятно обращенному в ислам и в любом случае более подготовленному к тому, чтобы иметь дело с преимущественно христианскими купцами, которые заходили в порт.
Интервенции, которые Кей-Кавус предпринимал на юго-восточных границах, были, по сути дела, менее успешными. Он не мог простить Левону I из Киликии его вмешательство в дела сельджуков. Более того, Левон выступил против Кей-Кавуса на стороне Боэмунда IV, у которого он только что отобрал Антиохию, и союзника последнего, аль-Захира из Алеппо. Военные действия имели место в 1216–1218 годах. Армянский спарапет Константин был схвачен, и в руки турков перешли несколько укрепленных селений в Тавре, среди них Лулу на дороге из Сиса в Кайсери, которую Сельджукиды позже сделали одной из своих самых хорошо укрепленных баз. Аль-Захир умер в Алеппо, заручившись признанием власти своего юного сына аль-Азиза со стороны аль-Адиля. В противовес ему Кей-Кавус поддержал своего вассала Айюбида из Самосаты, аль-Афдала, и, опираясь в основном на войска владетеля Мараша Нусрат ад-Дин Хасана ибн Ибрахима, захватил территории в Северной Сирии, которые до того уже несколько раз были оккупированы его предшественниками. Мать правителя Алеппо и его регент обратилась к сыну аль-Адиля аль-Ашрафу, который в то время находился в Сирии, и тот разбил армию сельджуков (1218 г.).
Кей-Кавус стремился взять реванш в Верхней Месопотамии, где аль-Ашраф являлся представителем своего отца во владениях Айюбидов. С помощью женитьбы сельджукский султан укрепил свои отношения с его соседом и до определенной степени вассалом Бахрамшахом из Эрзинджана. Он мог не опасаться Мюгис ад-Дина, противостоявшего амбициям Айюбидов, и втерся в доверие к халифу, согласившись с футувой, о которой будет сказано позже. Теперь аль-Ашраф и его союзник Лулу, могущественный правитель Мосула, противостояли в Верхней Месопотамии сравнительно молодому правителю Зенгиду, которого Лулу пытался вытеснить, а также Артукиду из Амида и Хисн-Кайфы. Он обратился за помощью к Кей-Кавусу. Во время подготовки к этой кампании Кей-Кавус умер (конец 1220 г.), и коалиция развалилась. Успех судьба оставила для его преемников. Это им было суждено победить в регионе, где ему было отказано в победе.
Ала ад-Дин Кей-Кубад, без особого труда ставший преемником своего брата Кей-Кавуса, оставил потомкам такую долгую память, как самый выдающийся представитель своей династии, что в будущем многие турецкие лидеры старались представить генеалогическую линию своих предков восходящей к нему. Возможно, такой блестящей репутации он отчасти обязан тому, что был последним из Сельджукидов, умершим в условиях независимости, но также бесспорному успеху своей политики и своим выдающимся личным качествам. Ибн Биби, который многое знал о своих современниках, говорит, что он был сведущ во всех областях знаний, силен, великодушен и стремился черпать вдохновение у самых искусных политиков. Некоторые считали его надменным, но что в любом случае бесспорно, это его постоянная бдительность, благодаря которой ему успешно удавалось держать под контролем самых крупных из своих эмиров.
На всех границах политика Кей-Кубада была даже смелее и успешнее, чем у его предшественников. Наиболее ранние из его завоеваний касались армянско-киликийских и греко-армянских владетелей, раньше зависевших от Византии, которые теперь до определенной степени находились под властью армянских царей Киликии. Сначала в 1221 году он завоевал Калон Орос на восточном побережье залива Антальи. Его греческий хозяин, в конце концов, сдался, обменяв его на правление в Акшехире (Филомелионе) на сельджукской территории. Крепость Алаийя (в наши дни Аланья), переименованная в честь султана, стала одной из главных твердынь сельджукских суверенов, а также их зимней резиденцией. Оккупация побережья в восточном направлении была завершена между 1221 и 1225 годами и простиралась до окрестностей Силифке (Селевкии), которую госпитальеры передали под армянский сюзеренитет. В то же самое время происходило проникновение в глубину тавро-исаврийской зоны, чему способствовала политическая ситуация. Левона I на время сменил сын Боэмунда IV, теперь снова ставший хозяином Антиохии, но спарапет Константин, свергнув молодого князя, посадил на его место своего сына Хетума, и старый союз франков и Сельджукидов был возобновлен. Действия, которые от имени Кей-Кубада частично проводил эмир Комнин (= Маврозом, потомок Исаака Комнина), в конечном счете привели к установлению пограничной полосы в регионах Эрменек и Мут, которую пожаловали некоему Камар ад-Дину, чье имя так и закрепилось за ней. В то же время туда были привлечены туркмены, как будет видно вскоре, ставшие внушительной силой. Вероятно, во время крестового похода Фридриха II киприоты организовали там заговор с целью вернуть себе Калон Орос (Алаийю), но его удалось предотвратить, и в дальнейшем оккупация этой территории продолжалась без каких-либо волнений.
Похоже, наиболее активной была политика, проводимая Сельджукидами на противоположном побережье Черного моря, поскольку они больше не ограничивались нападениями на Трапезундскую империю вдоль ее границ, а доходили даже до Крыма, бросая вызов политико-торговому доминированию, которое Трапезунд приобрел после падения империи в Константинополе. Подробности событий порой трудно совместить друг с другом, но главное ясно. Были установлены отношения между обитателями северных берегов Черного моря и подданными сельджукского султана. Во время первого монгольского нашествия на Южную Русь купцы из большого крымского порта Судак нашли приют в Малой Азии. Согласно мусульманскому историку Ибн аль-Атиру, один из их кораблей потерпел крушение возле Синопа, и сельджукские власти, по своему обыкновению, разграбили груз. С другой стороны, согласно источникам из Трапезунда, это судно везло дань из Херсона в Трапезунд и, по их словам, было намеренно атаковано Хетумом. Как бы там ни было на самом деле, начались военные действия между Синопом и Трапезундом, кончившиеся относительным успехом (1223 г.). В связи с этими событиями писатели из Трапезунда упоминали катастрофу, разразившуюся у ворот Трапезунда и вызванную нападением человека, которого они называют «Мелик» и который, по всей вероятности, был Мюгис ад-Дин Тогрул-шах из Эрзурума. Этот последний, который испытывал некоторое беспокойство в отношении Кей-Кубада, поскольку, оставив его в 1212 году, признал себя вассалом (?) Трапезунда. События последующих лет действительно указывают на то, что он был в хороших отношениях с Трапезундом. Ясно, что их экономические интересы совпадали и были противоположны интересам торгового центра сельджуков в Сивасе и в его морском форпосте в Синопе.
