Тем временем началась знаменательная крымская кампания. На этот раз монголы не остановились, и теперь русское влияние стало превалирующим в Судаке, где купцы, которые были подданными Сельджукидов, заявили о своих жалобах. Кей-Кубад доверил командование морской операцией против Судака своему бывшему помощнику по взятию Анкары, Хусам ад-Дину Чупану, правителю провинции Кастамону, где в его распоряжении были большие силы турок. Обитатели Судака обратились за помощью к кипчакам, но безуспешно, и, поскольку русские стремились договориться, порт капитулировал. В дополнение к возмещению ущерба истцам Судак был вынужден принять установление сельджукского протектората, отмеченное строительством мечети и размещением турецкого гарнизона (1225 г.). Информации о том, насколько действенным оставался этот протекторат ко времени окончательного завоевания Крыма монголами в 1239 году, не существует.
На востоке политика Кей-Кубада привела к объединению Малой Азии и расширению влияния в Верхней Месопотамии и Северной Сирии. Теперь он примирился с аль-Ашрафом, которому в Сирии противостоял его брат аль-Муаззам, а в Диярбакыре Артукид из Хисн-Кайфы и Амида. По просьбе своего союзника Айюбида Кей-Кубад лишил Артукида его владений к западу от Евфрата, иными словами, и Чимишкезека, и крепости на южных склонах Восточного Тавра (1227 г.). Успехи, которых он добился, обеспокоили даже аль-Ашрафа и помогли склонить его к сближению с его родственниками Айюбидами. Целый ряд миссий, направленных Кей-Кубадом к различным Айюбидам, доказывает, что он хотел играть роль в этих переговорах, однако нам неизвестно, что из этого вышло.
В связи с этими событиями Кей-Кубад аннексировал княжество Эрзинджан и вторгся в Эрзурум. В 1225 году в Эрзинджане умер престарелый Бахрамшах. Против его сына Даудшаха вместе с сельджукским султаном интриговали несколько эмиров. Даудшаху удалось заключить с ним соглашение, но он, должно быть, чувствовал, что разрыв неизбежен, поскольку начал переговоры с князем Эрзурума, с аль-Ашрафом и даже с главой ассасинов из Аламута, которые некоторое время тому назад вновь выразили свою преданность халифу, и, наконец, с хорезмшахом Джелал ад-Дином Мангуберди. Каждому из них он предложил крепость Камах. Кей-Кубад не стал ждать, когда коалиция сформируется. Сельджукская армия атаковала Эрзинджан, и Даудшаху пришлось согласиться уйти из своего княжества в обмен на пожизненное владение достаточно большим поместьем в центре Анатолии. Другому Мангуджакиду, правившему в Шебин-Карахисаре, тоже пришлось подписать аналогичное соглашение. Княжество Мангуджакидов никогда не беспокоило Сельджукидов, и совершенно ясно, что интриги оппонентов Даудшаха лишь послужили поводом для султана. Истинной причиной была неизбежность решительной расплаты с Эрзурумом и Айюбидами, за спиной которых проглядывала угроза со стороны хорезмийцев (о них будет вкратце сказано позже), заставившая султана осознать необходимость непосредственной и более надежной оккупации восточной части Малой Азии. Только в Дивриги, расположенном еще дальше и не представлявшем подобной опасности, он позволил остаться Манджукиду. Если судить по надписям и документам, связанным с вакуфом, последний прожил там по меньшей мере до 1252 года. Контроль за Эрзинджаном был передан тому же Эртокушу, который был командующим в Анталье и которого теперь повысили до звания атабека Кей-Хосрова, одного из сыновей Кей-Кубада, но не того, который был первым претендентом на трон. Вероятно, это княжество предполагалось сделать его уделом.
Не будем забывать, что в Эрзуруме Мюгис ад-Дин Тогрул-шах долгое время проводил политику, параллельную политике других Сельджукидов, в особенности когда, воспользовавшись угасанием династии Шах-и-Арминов из Ахлата, пытался, хотя и безуспешно, бороться за обладание этим городом с Айюбидами, сыновьями аль-Адиля. Отпор, который он после этого получил от Трапезунда, уже был описан, как и его примирение с ним. Более того, он должен был следить за растущей мощью грузин, атаки которых по большей части были направлены против Азербайджана, однако в начале века они оккупировали еще и Карс. Примерно в 1223 году он принял предложение царицы Грузии Русудан, что она станет женой сына Тогрул-шаха, если он примет христианство. Тогрул-шах умер в 1225 году примерно в то же самое время, что и Бахрамшах.
Переговоры с Даудшахом из Эрзинджана вел его сын Рукн ад-Дин Джаханшах. Как только атака на Эрзинджан началась, Кей-Кубад со своей стороны напал на Эрзурум. Кратковременный альянс между Кей-Кубадом и аль-Ашрафом, как мы уже видели, распался в то время, как этот Айюбид и Сельджукид из Эрзурума, напротив, сблизились перед лицом опасности со стороны хорезмшаха, представлявшего прямую угрозу для обоих.
В 1226 году отряд хорезмийцев опустошил земли, окружавшие Эрзурум, а затем напал на Ахлат. На помощь к аль-Ашрафу пришел Джаханшах, которому он отплатил тем же в 1228 году, прислав крупное подкрепление под командованием своего восточного наместника Хусам ад-Дина ибн Аби Али.
Выше упоминались Джелал ад-Дин Мангуберди и его хорезмийцы. На самом деле в тот момент истории этот выдающийся авантюрист начинает играть роль важного политического фактора на Ближнем Востоке. Он был сыном хорезмшаха Мухаммеда, изгнанного в 1219–1220 годах
[14] монголами из своих владений в Центральной Азии и вскоре после этого умершего в 1220 году в бедности на острове в Каспийском море. Ему удалось собрать под своим командованием отряды «хорезмийских» всадников, на самом деле кипчаков, в недавние времена составлявших главную силу хорезмшахов. Чтобы выжить, он должен был делать завоевания, опережая монголов. Воспользовавшись упадком иранского могущества, он мечом создал себе империю с центром на северо-западе Ирана. Судьба постоянно ставила его между властью и смертью, которая при неизвестных обстоятельствах настигла его сразу же после самых громких успехов, что вместе с террором, развернутым его последователями, завоевало ему среди современников славу, в которой восхищение переплеталось со страхом. Отражение этих событий сохранил его секретарь и биограф аль-Насави. Турки Малой Азии, которые, несмотря на то что он угрожал им, признавали его своим, относились к нему со страхом и одновременно с уважением.
В течение нескольких лет его влияние на распри в Месопотамии между Айюбидами, Артукидами и Лулу из Мосула было весьма ощутимым. Однако, поскольку его агрессия была направлена в сторону грузин и, конечно, аль-Ашрафа и Джаханшаха, в долговременной перспективе опасность, которая могла проистекать для государства сельджуков со стороны этого хорезмийца, захватившего такие стратегические крепости, как Ахлат, и контролировавшего один из традиционных путей вторжения, была в краткосрочной перспективе компенсирована ослаблением беспокоивших их соседей. А поскольку хорезмшах со своей стороны не стремился провоцировать сельджуков и поддерживать их непосредственных врагов, отношения между ними поначалу были корректными и когда Джелал ад-Дин просил финансовой помощи против язычников-монголов, врагов всего ислама, и когда в 1227 году он осадил Ахлат. Сельджукид даже предложил ему альянс против аль-Ашрафа, подкрепленный женитьбой Кей-Хосрова на одной из его дочерей.
