Естественно, что в мусульманских странах уже имелось под разными названиями множество других налогов на торговлю, производство и т. д. Но их фискальная роль не имела такого значения, как основные налоги, описанные выше, и цели данной книги позволяют нам оставить их в стороне.
В Византийской империи земельный налог тоже являлся основным налогом, как и в любой другой стране, где, каким бы высоким ни было развитие торговли, земля остается главным источником богатства. Проблема определения, в какой степени подушный налог был отделен от него и какую форму он принял, остается неясной и не относится к теме данной книги. Однако большинство крестьян становились арендаторами крупных землевладельцев и, значит, платили ренту им, а не налог государству. Хотя, возможно, в Армении и в долинах на западе Малой Азии такое положение было не столь ярко выраженным, как в Центральной Анатолии.
На самом деле у нас, конечно, нет информации относительно системы, которая возникла в начале турецкой оккупации. Византийская система налогообложения была разрушена, и, возможно, в каких-то местах люди временно не платили ничего. Но очевидно, что завоеватели требовали платежей, размер которых, по-видимому, не был в точности определен официально, но тем не менее был весьма обременительным, если посмотреть на разорение тех регионов, где присутствие завоевателей делало их требования самыми суровыми, а избежать платежа не представлялось возможным. Затем мало-помалу должен был установиться modus vivendi, который в результате исламизации правящих классов, как и во всех остальных аспектах, должен был все сильнее поворачиваться в сторону классической исламской модели. У нас нет подтвержденных сведений о том, как это происходило, но частично это можно себе представить, имея информацию о монгольском периоде, в особенности потому, что иногда тексты ясно показывают, соответствовала ли какая-то деталь традиции Сельджуков или, наоборот, являлась нововведением Ильханидов. Кстати, система Ильханидов никогда в полной мере не применялась в Малой Азии, которая даже в период правления монголов обладала частичной автономией в этом отношении (финансы всегда являются той сферой, которая наиболее сложно поддается изменениям со стороны завоевателей).
В монгольский период Аксарайи писал, что одна из самых существенных особенностей налоговой системы (времен монгольского протектората) состояла в том, что джизья, которая в классическом варианте обозначает подушный налог для немусульман, больше не существовала, поскольку монголы до их обращения в ислам покончили со всем, что указывало на превосходство какой-то одной религии над другими. Хотя, возможно, они упустили этот момент в восточной части Малой Азии. Каким бы важным ни был подушный налог в стране, где большинство составляло немусульманское население, трудно поверить, что он превышал земельный налог. В Османской империи в результате словесной путаницы, отмеченной выше, термин «джизья» в общем случае обозначал земельный налог или комбинацию земельного и подушного налога, которую платили немусульмане. Слово «харадж» встречалось реже и, как ни парадоксально, обозначало подушный налог в строгом смысле слова. Соблазнительно поверить, что такое употребление уже означало то же самое в сельджукский период, и, следовательно, текст Аксарайи относится либо к земельному налогу, либо к комплексному налогу, который платили не-мусульмане и который в явном виде сочетал в себе обе составляющие (что совершенно неочевидно). Слово «харадж» изредка мелькает у Аксарайи, но совершенно непонятно, к какому налогу оно применимо. На практике уплата налога производилась в натуральной форме, размер которой в случае хараджа – земельного налога – мог определяться пропорционально, в отличие от подушного налога, размер которого был фиксирован. Но с другой стороны, классический земельный налог (харадж) предполагает, что он выплачивается хозяином земли, иными словами, в соответствии с нормами права его нельзя требовать от арендаторов. Однако, если начать с того, что некоторые местные жители оставались реальными владельцами земли, а значительная ее часть была владением государства, трудно себе представить, что джизья использовалась только применительно к владельцам-мусульманам. Так же трудно использовать это слово в его общепринятом смысле применительно к ренте, которую могли собирать у арендаторов государственных земель. В то же время обычным делом было платить эту ренту в натуральной форме, независимо от размеров урожая. Представляется сложным избежать мысли, что имела место страшная путаница, как словесная, так и административная, или, если быть более точным, что мусульманская терминология применялась в ситуации, отличной от классической мусульманской системы. Сельджукские чиновники больше не понимали, является ли джизья налогом, взимаемым с владельцев земли, или платежом крестьян-арендаторов, и обладает ли государство правами землевладельца или является казначеем. Нет оснований думать, что крестьяне-арендаторы рассматривались как свободные налогоплательщики, однако к ним применялась терминология, которая по нормам права применима к свободным налогоплательщикам. В трудах Ибн Биби, относящихся к периоду независимости, главным источником получения государством дохода с «христиан (греков) и армян» назван харадж. Безусловно, он ни в каких случаях не применялся к «землям, облагаемым десятиной», поскольку икта не предполагала никаких платежей.
Таким образом, самое меньшее, что мы знаем о налогообложении у Сельджуков до 1243 года, подкрепляет впечатления, сложившиеся при изучении системы землевладения. Конечно, существовали и другие налоги, в особенности в городах, возможно соответствующие тому, что будет упомянуто под неопределенным общим названием awariz-i diwani, но о них нам ничего не известно. Более того, система землепользования и налогообложения, применяемая в Анатолии, необязательно распространялась на аннексированные территории в Верхней Сирии и Верхней Месопотамии, то есть на регионы, знакомые с обычной мусульманской практикой. Нужно быть осторожным с текстами, чтобы различать регионы, а также периоды. Например, не стоит автоматически расширять на всю Малую Азию различие между крестьянами-арендаторами (музари) и свободными владельцами земли (иногда они были главами деревень – dbhgan), в понимании, имевшее место в Иране, существование которого в районе Ахлата подтверждено Ибн Биби.
Остается попытаться еще немного глубже изучить точную природу налога, как бы он ни назывался. В этой связи могут быть интересны некоторые пассажи из Аксарайи (хотя они относятся к более позднему периоду), поскольку нет указаний на то, что это результат монгольских инноваций. Из этих записок следует, что налог на культивируемые земли взимался с jufi-i ‘awamil – персидское выражение, где присутствует, однако, арабское слово ‘awamil, значение которого переводчики, похоже, не поняли. Оно означает «пара волов для пахоты». Действительно, слово jift (на тюркском chift) было известно в Иране после Ильханидов, но, по-видимому, оно употреблялось только в узком смысле сохранившейся с прошлых времен земельной единицы «джариб». С другой стороны, в текстах, упоминавшихся выше в связи с Малой Азией, а также позже в Османской империи, этот термин применялся к участку земли, определенному как площадь, которую может вспахать пара волов (терминологически и экономически сходное использование можно встретить во многих странах). Точно так же с помощью «пары волов», на латыни jugum, у греков zeugarion, византийские казначеи брали налог со своих крестьян. Таким образом, похоже, что это явный случай византийско-турецкой преемственности. Возможно, это впечатление подтверждается – хотя здесь необходимо было бы более детальное исследование – проявившимся позже сходством между османским и византийским правом в этом вопросе в отношении как Малой Азии (ставшей турецкой еще раньше), так и провинций, захваченных Османами непосредственно у Византии.
