– Какой обезьянки? – спросила баронесса. – Что за шарманка?
– Наталия вам расскажет. Может, на прогулке? Баронесса, не желаете ли проехаться по городу с девочками и моей женой?
– С удовольствием.
– Ты уверен? – прошептала Наталия, прячась за поцелуем. – Я не хотела бы оставлять тебя одного.
– Не волнуйся, с Луной я в безопасности.
Шелест платьев, шум отодвигаемых стульев, мягкие шаги по ковру… «Сколько звуков я раньше не замечал», – меланхолично подумал Рудницкий.
– Они вышли, – проинформировала Луна.
– Я слышал, – ответил алхимик. – Что случилось?
– Зав не спешит с визитом.
– Ну и что?
– Он точно знает о смерти регента, и если до сих пор не появился, то это означает, что он предпочитает расширение коридора, чем быть твоим вассалом.
– Что за идиот! – пробормотал Рудницкий.
– Не совсем. Помнишь Магнуса?
– Помню.
– Магнус хочет занять положение князя. Он не бросит Заву вызов, поскольку тот сильнее. Но если Зав станет твоим вассалом, он легко свергнет его с помощью других Проклятых. А Зав боится, для него это вопрос жизни или смерти. С другой стороны, если станет известно, что он не воспользовался случаем и не заблокировал расширение коридора после смерти регента, так или иначе погибнет.
– Что я могу сделать?
– Вызови его к себе. Официально. Он не сможет отказаться, если твой посланец напомнит о возможности стабилизации анклава.
– Но он об этом знает.
– Он знает, а остальные могут не знать. Все понимают, что регент погиб, но не знают, кто его убил. У них есть подозрения – совсем не трудно связать его смерть с нападением, описанным в газетах, хотя я сомневаюсь, чтобы кто-то из theokataratos мог допустить, что человек в состоянии убить Проклятого такого ранга. И только убийца регента может санкционировать проведение ритуала. Они заставят Зава прийти. И будут сопровождать его, чтобы стать свидетелями его триумфа или окончательного поражения.
– В этом есть еще что-то, не так ли? Какая-то уловка. Я чувствую, что ты чего-то недоговариваешь.
– Да, – призналась девушка. – Зав может убить посланника до того, как сам умрет. Из мести.
– Безумие какое-то.
– Почему? Я бы так и сделала.
– Это должна быть ты, правда?
– Да, он никого другого не послушает.
– Просто шепни ему, что ему нечего бояться.
– Правда? Ты хочешь лишить себя удовольствия, исходящего от унижения и страха существа намного сильнее тебя?
– Ты же сама меня уговаривала, чтобы я сделал его союзником, а не вассалом!
– Ну да, но я думала, что ты получишь удовольствие, если будешь…
– Не получу! – прервал ее Рудницкий. – Иди и уладь это как можно быстрее!
– Хорошо!
Стук дверей и поспешный стук женских каблучков в коридоре свидетельствовали о том, что девушка приняла его распоряжения буквально.
* * *
Сначала он услышал шаги. Энергичные шаги. Такие, словно кто-то хотел как можно быстрее пройти мимо размещенных в холле серебряных знаков.
– Прибыли ваши гости, – доложил Маевский, открыв двери.
– Проси, – распорядился алхимик.
Через мгновение кто-то коснулся его руки. Луна.
– Пришел Зав, – проинформировала она. – С ним Астрея, Магнус, Амон, Лупус и Феброния. Астрея хотела бы поприветствовать тебя.
– Конечно, – буркнул Рудницкий.
До того как он успел задуматься над очередной загадкой этики theokataratos, он ощутил запах морского бриза, смешанный с ароматом янтаря и пачули, после чего почувствовал, как губы коснулись его руки. «Ей пришлось встать на колени», – пришел к выводу алхимик.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он.
– Спасибо, чудесно, – ответила она.
Голос принадлежал, то есть мог принадлежать, тридцатилетней женщине. Конечно, если бы Астрея не была Проклятой.
– Спасибо вам, – добавила она.
– Прежде чем мы перейдем к делу, Зав хотел бы наложить на тебя свою печать, – сказала Луна. – Ты согласен?
Рудницкий ощутил, как капли пота выступили на висках, а ворот начал напоминать висельную петлю.
«Я ведь не могу спросить, что значит «наложить печать», – лихорадочно размышлял он. – Все, и Луна тоже, думают, что я это знаю. Однако, принимая во внимание ситуацию и тот факт, что Заву нужно мое согласие на блокировку коридора, это, наверное, не что-то плохое. Скорее всего…»
– Я послушаюсь твоего совета, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Ты считаешь, что я должен это позволить?
– Да.
– Тогда хорошо.
В этот раз Рудницкий не услышал никакого шума, пальцы Проклятого начертили на его голове странный, сложный узор, и алхимика пронзила резкая боль. Он стиснул зубы, чтобы не закричать, у него сложилось впечатление, что острое, раскаленное добела сверло вонзается в его глаза. Наконец боль отступила, оставив металлический вкус на губах и темно-красные пятна перед глазами. Несколько секунд в комнате было слышно только хриплое дыхание алхимика, борющегося с тошнотой. Наконец картинка стабилизировалась, и Рудницкий разглядел светящиеся красные силуэты присутствующих. Лишь через минуту он понял, почему каждый из них пульсирует в разном ритме: он не только видел очертание фигур, но и чувствовал сердцебиение каждого из theokataratos.
– Можем начинать? – спросил Зав, словно ничего и не произошло.
– Да, – подтвердил алхимик и отер пот со лба.
– Что вы хотите за позволение сдержать рост анклава? – спросил Проклятый сухим, официальным тоном.
– Союза.
– С людьми? – спросил скрипучий мужской голос.
– Вопрос задал Магнус, – проинформировала Луна.
– Не с людьми. Со мной. Конечно, это не отменяет наших предыдущих договоренностей: вы не нападаете на людей первыми и платите налоги.
– Я принимаю условия, – сказал Зав. – Создадим круг.
Луна осторожно вложила в руку Рудницкого нож, и он провел лезвием по подушечке большого пальца.
– Я присягаю союзу и дружбе с Олафом Рудницким, – медленно и выразительно произнес Зав.
– Я принимаю присягу, – прошептала алхимику Луна.
– Я принимаю присягу, – повторил Рудницкий.
– Свершилось, – заявил Зав. – Я уже могу разорвать круг?
– Конечно.
Проклятый прошептал несколько слогов и подошел к дверям, блокируя вход. Рудницкий заметил, что пульс у всех theokataratos внезапно участился так, словно они чего-то ждали.
