– Простите, но ковер и так заляпан кровью, я завтра пришлю вам новый, – произнес Зав.
Кто-то кинулся к окну, но до того, как успел добежать, его охватило пламя. Крик напоминал карканье ворона, вокруг разнеслась вонь паленого мяса, и на глазах ошеломленного алхимика одна из фигур рассыпалась в прах. Лишь сейчас Рудницкий узнал голос Магнуса. Значит, в отель вошли семеро Проклятых, а уйдут только шестеро.
– Еще раз прошу прощения за ковер, – сказал Зав. – Завтра я проведу ритуал, и вы можете сообщить властям, что рост анклава будет остановлен.
Рудницкий поднялся и впервые за долгое время сделал несколько шагов без помощи трости, попрощался с Проклятым пожатием руки. Остальные theokataratos только поклонились ему.
«Пригодился бы учебник savoir vivre
[15] Проклятых, – подумал он. – Принимая во внимание тот факт, что их все больше прибывает в наш мир, издательский успех гарантирован. Ничего, надо только сесть и написать».
Из размышлений его вырвал звук открывающегося окна.
– Ну тут и воняет! – воскликнула Луна. – Пришлю слугу, чтобы вынесли ковер.
Рудницкий подошел к ней, зашипел, ударившись об стол – почему-то он видел предметы мебели не выразительно, – и схватил девушку за плечи.
– Почему ты меня не предупредила? – резко спросил он.
– Извини, я думала, ты знаешь. Кто-то должен был умереть, или Зав, или Магнус. Но все прошло прекрасно.
– Серьезно?
– Коридор, ведущий в варшавский анклав, не будет увеличиваться, ты вернул зрение, пусть и частичное! Ну и Зав стал твоим союзником, – перечисляла она, загибая пальцы, как маленькая девочка. – А Магнус был сволочью, не о чем жалеть.
– Кроме зрения, что за печать наложил на меня Зав?
– Об этом ты тоже не знаешь?! Зав поделился с тобой своим восприятием, а одновременно защитой от предательства. Печать будет действовать до тех пор, пока вы остаетесь друзьями.
– Понятно… Значит, вы видите больше, чем мы, не правда ли?
– Да, то, что ты сейчас воспринимаешь, это только часть того, что видит Зав.
– А как со слухом? Вы слышите лучше, чем люди?
– Конечно, некоторые из нас – правда, их немного, – могут услышать шепот на расстоянии полкилометра, даже если этот человек находится в здании.
– Почему Астрея сказала, что выздоровела благодаря мне?
– После смерти Белинского легче стало повернуть вспять то, что он сделал. Это один из основных принципов магии.
– И что теперь?
– Смотря что ты имеешь в виду.
– Все Проклятые узнают, что это я убил регента?
– Рано или поздно да, все.
– Это привлечет ко мне внимание Шептунов?
– Возможно, но они точно не будут мстить за то, что конкурент убил регента.
– А Шептун, регента которого я убил?
– Ты ему не нравишься, но ты лишил его сил. Надолго, а возможно, и навсегда.
– Но какое-то влияние у него осталось?
– Наверняка, но я не знаю, решится ли он тратить его на сведение счетов. Для Шептунов самое важное – это попасть в ваш мир, а не месть.
– Но ты не уверена?
– Нет, – призналась она.
Рудницкий кивнул и подошел к окну.
– Позови слуг, – попросил он. – Тут действительно ужасно воняет.
* * *
Рудницкий протянул руку за пирожным, и у него получилось схватить его с третьего раза. Силуэты всех людей и theokataratos он видел отчетливо, а вот неодушевленные предметы, включая мебель, были почти незаметны, хотя ему все чаще удавалось разглядеть окружающее их бледное сияние.
– Нам пора идти, – сказала Наталия. – Все ждут объявления результатов аукциона и, наконец, цветов.
– Ты не могла бы сделать это сама? – вздохнул алхимик.
– Это ты магистр алхимии, а не я. Они будут разочарованы, если ты не появишься.
– Прям так и магистр… Но это даже была не моя идея!
– Это не имеет значения. Честно говоря, очень многие хотят купить эти цветы. Может, откроем магазин?
– Нет, тогда они станут товаром, как и все другое. Пусть и дорогим, но все же. Возможно, стоит вручать их постоянным гостям?
– И время от времени отправлять кому-нибудь в знак признательности? Например, за благотворительность?
– А почему бы и нет?
Девушка взяла мужа под руку, ведя к двери. И в этот раз он не взял трость.
– Что случилось со старым ковром? – спросила Наталия.
– А что, тебе этот не нравится?
– Он прекрасный, но я хотела бы узнать, откуда он взялся. Я немного в этом разбираюсь, это персидский ковер семнадцатого, возможно, начала восемнадцатого века. Что-то такое нельзя купить в обычном магазине.
– Это подарок от друга, – равнодушно ответил алхимик. – А старый я выкинул, он был залит кровью, и на нем было большое жирное пятно.
– Кровью?
– Я просто порезал руку.
Девушка схватила его за галстук, вынуждая наклониться.
– Когда-то я вытяну из тебя все тайны! – грозно процедила она.
Рудницкий закрыл ей рот поцелуем, с удовольствием отмечая, как участился ее пульс.
– Не думаю, что это хорошая идея, – сказала она, не слишком охотно отталкивая его. – Ты испортишь мне прическу и помнешь платье.
– Интересная мысль, – ответил алхимик. – Особенно что касается платья…
Наталия решительно открыла двери и выбежала в коридор.
– Ну, ты идешь? – спросила она, останавливаясь на безопасном расстоянии.
– А есть другой вариант?
– Сейчас направо, – предупредила она, снова взяв его под руку.
Несколько отельных гостей с уважением поздоровались с Рудницким, пока он осторожно спускался по лестнице. Он не видел ступенек, но перила, непонятно почему, отсвечивали бледно-розовым. «Нужно серьезно в этом разобраться, – подумал он. – В этом моем как бы зрении».
Между этажами их ждал мужчина, окруженный пульсирующей кроваво-красной аурой. Маевский.
– У нас проблемы, шеф, – произнес он. – Появились Метельские. Они пришли в обществе советника де Витта и семьи Шреницких, поэтому я не мог их задержать. Не без боя.
Рудницкий ощутил, как Наталия нервно вздрогнула.
– Почему сегодня? Я думал, что они готовятся к балу у Шлюбовского.
– Готовились, – хмуро ответил Маевский. – Только старый Метельский вчера снова играл в карты с графом Косцельским. И проиграл. А карточный долг нужно заплатить в течение суток.
