На лице Габриэля появилась грустная улыбка.
– О, я знаю.
Похоже, ему было больно слышать имя мисс Нельсон, поэтому Эйприл не стала произносить его снова. Только предупредила:
– Кто-нибудь тебя заметит, если продолжишь здесь бродить.
– И что? – Мужчина поднялся на ноги. – Как ты и сказала, это мой дом.
– Но ты умер, – напомнила Эйприл, и в жутком взгляде Габриэля сверкнули озорные искры.
– Точно.
– Значит, я тебе нужна. Чтобы приносить еду и всё остальное. Видимо, даже мёртвым нужно есть.
– Почему ты хочешь мне помочь? – огрызнулся Габриэль. – Ради денег? Иверт даст тебе пять миллионов, но, может, ты надеешься, что за молчание я предложу тебе шесть?
– Да не нужны мне твои деньги!
Смех Габриэля был холоднее, чем ветер в погребах.
– Всем нужны мои деньги.
– А мне нужна твоя помощь!
Это была чистая правда, но Габриэль посмотрел на девочку так, словно Эйприл над ним подшутила – и жестоко подшутила.
– Я не могу помочь тебе, Эйприл. Я никому не могу помочь.
– Нет. Ты можешь, – сказала девочка. Не успев осознать, что делает, Эйприл потянулась за ключом. Цепочка, на которой тот висел, запуталась в волосах, и девочка дёрнулась. Эйприл почувствовала, как цепочка рвётся, но ей было всё равно. Она протянула Габриэлю ключ и взмолилась:
– У меня есть это! И мне нужно, чтобы ты помог выяснить, что он открывает.
Пару секунд мужчина стоял молча, глядя на Эйприл и маленький ключ в её руке так, словно они ему приснились. Его рот приоткрылся, дыхание стало тяжелее, и казалось, что в холодном погребе стало жарко.
Потому что в груди у Эйприл точно потеплело.
– Его мне оставила мама. Это же герб Винтерборнов, правильно? – Девочка указала на рисунок на ключе – такой же, как на маленьком сундучке в музее. – Значит, он отсюда, да? Уверена, мама была здесь горничной или кем-то вроде того. Могу поспорить, она оставила что-то для меня здесь, в этом доме, и мне нужно, чтобы ты помог это найти.
Пару секунд Эйприл ощущала себя сильной и уверенной. Но потом Габриэль Винтерборн над ней посмеялся.
– Ты видела дом Винтерборнов? Точно видела? Я здесь вырос. Этот особняк был моей детской площадкой, школой и домом, и всё равно тут есть комнаты, где я ни разу не был.
– Но этот ключ что-то открывает, и с твоей помощью…
– Иди спать, Эйприл. И просто… забудь, что я здесь. Забудь, что я вообще существую. У всего мира это почти получилось, и чем раньше всё закончится, тем лучше.
Слова Габриэля звучали достаточно искренне. Словно он и правда в них верил. Но у Эйприл не было времени его жалеть. Она была слишком занята, круглые сутки заботясь о самой себе. И если Габриэль так хотел спать на полу, питаться объедками и не мыть голову, это была его проблема.
Проблемой Эйприл были поиски матери.
– Ты поможешь мне найти маму, – сказала девочка, словно у неё, двенадцатилетней сиротки, были силы заставить взрослого миллиардера сделать то, что она хочет. – Или ты мне помогаешь, или я всему миру расскажу, что Габриэль Винтерборн жив, здоров… и плохо пахнет.
Эйприл увидела, что он внимательно выслушал её слова и уловил угрозу. Девочка заметила, как он слегка вздрогнул на последних словах.
Но, хоть Габриэль и являлся одним из богатейших людей мира, сейчас он был человеком, который был готов пойти на что угодно.
Посмотрев на него, Эйприл сразу это поняла.
Ей хотелось спорить. Ей хотелось упрашивать. Девочка готова была даже умолять, но Габриэль был слишком быстрым и слишком сильным. Эйприл и глазом не успела моргнуть, как он уже схватил её и поднял, перебросив через плечо так легко, словно девочка весила не больше наволочки с припасами.
– Я это сделаю! – Эйприл барабанила кулаками по спине Габриэля и кричала всё громче. – Я напишу об этом в интернете! Обзвоню все газеты! Сделаю фотографии, запишу видео и всем расскажу, что ты сошёл с ума и живёшь в подвале…
– В погребе.
Эйприл перестала барабанить.
– Я сделаю это не ради денег. Я всем расскажу, что ты здесь, только потому, что ты такой злой.
– Я тебе верю, Эйприл, – голос Габриэля казался почти впечатлённым.
– Я это сделаю! – кричала девочка в пустоту. – Я всё расскажу! Я…
Но прежде чем Эйприл успела закончить фразу, камин снова отъехал в сторону, и девочку бесцеремонно бросили на пол. И хотя из открытого прохода всё ещё тянуло сквозняком, теперь Эйприл казалась, что погреб был в миллионе километров от неё.
– Скоро начнётся гроза. Так что ступай в кровать и забудь, что ты меня знаешь. Забудь, что ты меня видела. Забудь, что я жив. – Габриэль оглянулся в темноту. – Забудь, что я вообще когда-то жил.
17. Нож, сверкающий как молния
Эйприл отправилась в кровать. Не потому, что ей так велели, а потому, что она хотела спать, а за окном начинала бушевать гроза.
Девочка надеялась, что Габриэлю было грустно. Холодно и мокро. И что волны будут достаточно высокими, чтобы захлестнуть погреб и снова унести Габриэля Винтерборна в открытое море.
Эйприл убеждала себя, что так ему и надо. Всё равно Габриэль был ей не нужен. Поэтому девочка плотнее задёрнула бархатные занавески вокруг кровати, подоткнула одеяло и закрыла глаза.
Эйприл должна была уснуть. Всё-таки она была измотана. Девочка так усердно трудилась, чтобы поймать Габриэля Винтерборна, что сейчас постель должна была казаться ей лучшим местом на свете. Но Эйприл не спала. Только ворочалась. Ёрзала. Считала овец. В конце концов ей пришлось встать, чтобы сходить в туалет. И возвращаясь, девочка заметила, что не только её кровать была пуста.
– Эй, Вайолет, – сказала Эйприл, направляясь к маленькой девочке, которая стояла у окна.
Снаружи сверкнула молния, заливая лицо Вайолет ярким белым светом. Глаза девочки казались больше, чем обычно, когда она смотрела в окно на грозу.
– Не можешь уснуть? – спросила Эйприл, и Ви кивнула. – Хочешь, позову Тима? – спросила она, но тёплая рука Вайолет обхватила её ладонь.
– Ненавижу грозы.
Это были первые слова Ви, обращённые только к Эйприл, и девочка мгновение стояла молча, не зная, что сказать.
И тут позади них раздался голос:
– Я тоже.
Сэйди, пошатываясь, встала с кровати, потирая глаза. На ней была красная пижама с надписью «E = mc2». Сэйди накинула одеяло на плечи и направилась к окну.
Дождь усилился, заливая оконные стёкла потоками воды, и Эйприл почувствовала, как рука Вайолет начала дрожать.
– Дом Винтерборнов очень старый, правда, Сэйди?
