– Ты имеешь в виду ночь, когда меня из-за тебя ранили? – Габриэль поднял бровь, но девочка не клюнула на его провокацию.
– Ты был там ради моего ключа, да? Я сказала, что он пропал, и ты пошёл его вернуть. Я права?
Это был простой вопрос, но Габриэлю понадобилось много времени на раздумья, прежде чем он ответил:
– Я пошёл туда из-за того, что ты сказала, да.
Именно так говорили люди, которые лгали и пытались сказать правду одновременно, и Эйприл это не понравилось. Очень сильно не понравилось.
– Почему ты туда ходил? На самом деле?
– Потому что ты сказала, что кто-то вломился в твою комнату. С ножом.
– Так ты всё-таки собирался забрать ключ? – спросила Эйприл, уже зная и боясь услышать ответ.
Габриэль отрицательно покачал головой.
– Ключ ничего не докажет, Эйприл. И Иверта он не остановит.
– Ну конечно, сам по себе ключ ничего не докажет. – Эйприл захотелось закатить глаза. – Но когда у нас будет ключ, мы сможем найти замок и то, чего так сильно хочет Иверт, и получим доказательства…
– Нет никаких доказательств! – Габриэль не собирался кричать. И плакать тоже не собирался. Но Эйприл поняла, что он не может молчать. Габриэль должен был выпустить слова наружу до того, как они окончательно его затопят. – Есть только одна улика – это яхта, которая сейчас лежит на дне моря. След единственного доказательства пропал ещё двадцать лет назад.
– Тогда зачем ты вообще решил вернуться?
– Я не возвращался, Эйприл. И никогда не вернусь.
– Посмотри, где ты находишься! Это особняк Винтерборнов. Ты дома!
– Это не мой дом.
– Что, правда? А где тогда твой дом, а? На другом конце света? На какой-нибудь горе или острове? Ладно. Туда и езжай. Там и живи. Будь счастлив или как хочешь. Но здесь есть люди, которые тебя любят. Которые по тебе скучают. Люди, которые ждали тебя десять лет, и с каждым днём им становится всё тяжелее, но они не могут перестать ждать тебя, потому что кем они будут, если перестанут, а? Что делать этим людям?
Голос Эйприл задрожал и сломался. Она почувствовала, как слёзы обжигают глаза, а из носа стекает капля, и не смогла отогнать от себя мысль, что говорит уже не про Габриэля Винтерборна. Может даже, она с самого начала говорила совсем не о нём.
– Я думаю, ты вернулся потому, что не хотел быть мёртвым. Я думаю, ты вернулся потому, что сбежать – это одно дело, а пропасть навсегда – это совсем другое. – Эйприл шагнула вперёд, а Габриэль сделал шаг назад. – Я думаю, ты вернулся потому, что…
– Ты ошибаешься, – сказал мужчина.
– Тогда почему ты вернулся прямо перед тем, как Иверт собрался объявить тебя мёртвым, а? Почему ты вернулся именно сейчас? – снова спросила Эйприл.
– Потому что у меня наконец достаточно сил! – рявкнул Габриэль и попятился. – Иверт действительно считал меня мёртвым до твоей выходки у причала. Я почти его достал. Он был так близко… Я почти достал его!
– Габриэль, почему ты вернулся именно сейчас?
– Ты знаешь почему, Эйприл.
– Тогда скажи это. Скажи, что ты был слишком трусливым, чтобы…
– Я вернулся, чтобы убить Иверта!
Эйприл застыла, ожидая, что эти слова шокируют или напугают её, но не смогла почувствовать к Габриэлю Винтерборну ничего, кроме жалости.
– Тебе необязательно это делать.
– Я уже давно должен был его убить. Только в этом случае всё закончится.
– Мы сможем найти другой способ, – взмолилась Эйприл.
– Я не…
– Я не про тебя говорю, – перебила его девочка.
Эйприл шла на Габриэля, продолжая говорить. Подходила всё ближе и ближе. А Габриэль Винтерборн, большой суровый парень, отступал всё дальше и дальше. Он даже не заметил, как шагнул в винный погреб. Пока Эйприл не потянулась к железной двери из решёток.
Габриэль был быстрым. Но недостаточно быстрым. Долю секунды спустя железная дверь уже захлопнулась, а Эйприл провернула ключ и вытащила его из замка, вдруг осознав, что он был почти точной копией того, что Эйприл носила на шее. Когда девочка вернёт свой ключ, у неё будет пара одинаковых.
– Эйприл, выпусти меня.
– Нет.
– Эйприл, ты должна меня выпустить. Сейчас же.
– Почему? – спросила девочка.
– Потому что… – начал Габриэль, но запнулся, так что Эйприл закончила за него.
– Твой дядя оставил окно открытым. – Она указала на мониторы, где в своей кровати спал Иверт, а на ветру у окна трепетали занавески. Секунда – и Габриэль улыбнулся.
– Точно. – Эйприл впервые видела его таким – почти счастливым. И от этого ей стало грустно как никогда. Девочка зашагала к выходу. В сторону скал. Чтобы сделать то, чего, возможно, и не стоило делать, но у Эйприл не было выбора.
– Эйприл, он очень опасен!
На какое-то мгновение девочка остановилась. И подумала о своих друзьях. О Сэйди с её изобретениями и Вайолет с её рисунками. О шутках Колина и секретах Тима. И кое-что осознала. Это были её первые друзья.
Будет очень жалко, если их убьют.
32. Вторжение
Эйприл не помнила лица своей мамы, и у неё не осталось никаких воспоминаний о дне, когда её бросили. Даже впечатления от пожара в музее уже потускнели, но ощущая камни под ладонями и ветер в волосах, Эйприл чувствовала, что навсегда запомнит эту ночь, когда она всё ближе и ближе подкрадывалась к мини-особняку. К Злому Дядюшке. И ключу, который, если верить словам Габриэля Винтерборна, ничего не решал.
Но Иверт, очевидно, считал, что ключ имеет какую-то ценность. Поэтому он должен быть важным. Просто обязан.
Небо пронзила вспышка молнии, ветер запах дождём, а Эйприл всё лежала на животе, глядя сверху на мини-особняк и готовясь к неизбежному. Она ожидала, что в голове зазвучит голос Габриэля, который скажет, что девочка совершает ошибку, что Иверт опасен, а Эйприл всё испортит. Но этого не произошло. Девочка слышала только завывание ветра, и гром, и лай собак вдалеке, который не стал неожиданностью – этого и следовало ожидать от «СэйдиВидца-200» с привязанным к нему пакетом превосходного бекона, который Сэйди отправила лететь подальше от места, где в ожидании лежала Эйприл. Не каждый охранник пошёл бы сюда. Но собаки пошли бы.
Но Эйприл была маленькой. Эйприл была быстрой. Ей нужно было только избегать камер и придерживаться плана. Сверкнула молния. Грянул гром. И девочка побежала, низко пригнувшись к земле и сливаясь с нагромождениями камней, пока наконец не добралась до стены дома.
Эйприл старалась сосредоточить свои мысли на самом важном: на ключе. И выживании. Даже когда жёсткое дерево решёток больно впилось в её ладони, девочка продолжила взбираться по стене, словно паук, цепляясь за всё, что только можно, постепенно поднимаясь всё выше и выше. Даже когда пальцы Эйприл соскользнули со старых досок, девочка смогла удержаться, потому что… ну… она уже привыкла спасать себя сама.
