Только в отличие от них у меня-то как раз есть знание того, что случится на самом деле. А еще у меня есть что терять. По-настоящему терять.
…Выходя к узлу обороны, мы по дуге обошли Новоселки, потеряв время. И так получилось, что в тылу немецкого подразделения, занявшего позицию за дотами, мы оказались уже ближе к рассвету, где-то в половину четвертого. В то самое время, которое у местных называется «собачья вахта» – другими словами, когда самый крепкий сон у отдыхающих и самое сонное состояние у караульных. Плюс фрицы откровенно не ждали атаки с тыла.
Старший лейтенант, обладающий задатками отличного тактика, очень толково подготовил прорыв. Вперед выдвинулись две группы с автоматами, причем первыми пошли бойцы с немецкими трофеями – ведь у них родной для фрицев «голос». Ну, то есть звук выстрелов. Второй волной отправились десять наиболее подготовленных погранцов с советскими ППД (еще пять автоматов и один ручной «дегтярев» выделили людям Кадацкого). Обе группы взяли с собой по максимуму гранат.
Штурмовики по-пластунски подползли к свежевырытым немецким окопам метров на тридцать-сорок, после чего и пустили в ход германские М-24 и отечественные эргэдэшки. С первыми разрывами на участке прорыва поднялась дикая суета, фрицы принялись беспорядочно, хаотично стрелять (причем дозоры поначалу били в сторону дотов) и пускать в воздух сигнальные ракеты. Вот в их свете по врагу и открыли кинжальный огонь из шестнадцати автоматов…
По сигналу старлея в атаку пошла и вторая часть заставы. Я бежал вместе со всеми, держась рядом с Нежельским (парторг удивился моему возвращению, но подумал, что это был душевный порыв; разубеждать его было как-то неудобно). Поначалу было страшно, а потом я уже просто бежал, буквально ни о чем не думая. Один раз, правда, чуть ли не рухнул в окоп, словно разверзшийся под ногами, но сумел все же удачно спрыгнуть, ничего не повредив. Живых немцев там не оказалось…
В общем, прорыв вышел удачным, фрицев застали врасплох, очень мощно ударив. Конечно, не обошлось и без потерь: немецкие пулеметчики развернули МГ на станках и также буквально в упор обстреляли пограничников, погибло шесть человек. Но один расчет тут же закидали гранатами, другой положили уже наши пулеметчики, прикрывая атаку заставы. А боевое охранение врага, выдавшее себя еще огнем по дотам, упокоил снайпер Гринев.
В свою очередь, гарнизон дотов, видя, что на фрицевских позициях идет настоящий бой, благоразумно не открыл по нам преждевременного огня, хотя Василий такую возможность на бегу озвучил. А действительно, может, немцы хитрость какую удумали, решили изобразить схватку и прорыв советского подразделения к укреплению, а на самом деле это штурмовая группа врага? Но обошлось. Свою роль сыграло то, что гарнизон ждал деблокирующего удара кадровых частей, а погранцы еще издали закричали: «Свои! Не стреляйте!» Ну и матюкались, конечно, на бегу, куда ж без этого. Зато никаких сомнений в том, что пробиваются реально свои, у защитников узла обороны не возникло.
В общем, первая часть плана старшего лейтенанта Михайлова – пробиться к хорошо оборудованным и защищенным долговременным огневым точкам, дабы продолжить бои с врагом на границе, – была воплощена в жизнь блестяще. Но, как мне кажется, старлей не мог себе даже представить, в каком бедственном положении окажется гарнизон этого куска укрепрайона на второй день войны.
Что такое дот? Увидев их вблизи и даже заглянув внутрь, теперь я могу на это ответить. Дот – это несколько десятков сантиметров армированного бетона, выдерживающего попадания гаубичных снарядов, вооруженный несколькими пулеметами и в отдельных случаях пушками. Каждый дот – это мини-крепость с собственным гарнизоном, запасом еды и воды и боеприпасов, защищенный мощными бронированными дверями и заслонками на каждой амбразуре… Еще доты должны быть обеспечены автономным электропитанием, вентиляцией воздуха и связью с другими дотами, каждый из которых имеет свои сектора обстрела и в то же время прикрывает соседей. А соседи прикрывают его.
Кажется, что доты просто невозможно победить…
Да, все это так.
Вот только, как выяснилось, доты восьмого узла обороны оказались банально не достроены: не в полной мере обеспечены бронезаслонками и дверьми, в них как следует не работает система вентилирования, не везде есть источники водоснабжения. Но самое страшное даже не это.
Самое страшное – то, что доты оказались не готовы к войне! Утром 22 июня их гарнизоны располагались в казарменном городке, за исключением караульного взвода. В дотах не было подготовлено запасов еды и патронов, кроме так называемого НЗ (неприкосновенного запаса), которого хватает в лучшем случае на несколько часов интенсивного боя. Как итог, бойцы и командиры добирались до своих мини-крепостей под вражеским огнем, потеряв где до половины, а где и до двух третей личного состава, а склад боеприпасов был уничтожен во время артналета.
Тем не менее на своем участке фронта третья рота, занявшая в общей сложности семь дотов (один и вовсе недостроенный, не вооруженный ни пушками, ни пулеметами), отбила все атаки. Но! Амбразуры бетонных крепостей предполагают ведение фронтального и фланкирующего (то есть бокового) огня, однако в большинстве своем доты не сконструированы для круговой обороны (по злой иронии судьбы – все, кроме недостроенного). В лучшем случае с тыла у них есть одна-две пулеметные амбразуры – и те в большинстве своем находятся напротив дверей, защищая гарнизон от вторжения внутрь штурмовой группы. Однако, как оказалось, фрицы отлично умеют уничтожать долговременные огневые точки, не подставляя своих людей под кинжальный пулеметный огонь.
К вечеру первого дня войны они уничтожили два из семи дотов. Нет, несколько фронтальных, лобовых атак германцев было закономерно отбито. Но обойдя узел обороны с тыла, немецкие штурмовики, уже практически недосягаемые для огня гарнизона, прорвались к двум пулеметным дотам, находящимся позади остальных. Они забрались на обреченные «крепости», имеющие всего одну амбразуру, смотрящую в сторону реки (их задачей было прикрытие по фронту впереди стоящих укреплений), и подорвали бронезаслонки, закрывающие шахты перископов. После чего накидали сквозь них гранат, тротиловых шашек, залили бензином, подожгли – и уцелевшие защитники сами открыли броневые двери, спасаясь от забивающего легкие дыма. А на выходе их встретили тугие струи химического пламени немецких огнеметчиков… Жуткая смерть.
Поняв, что происходит, защитники остальных «крепостей» вышли наружу, сняв ручные пулеметы и разобрав имеющиеся винтовки. С большими потерями они отразили немецкий штурм. А потери были обусловлены тем, что полевых траншей вокруг дотов никто заранее не подготовил… Гарнизон копал стрелковые ячейки имеющимся шанцевым инструментом первую половину ночи, а расширяли и углубляли их уже мы, наскоро соединив ходами сообщений. Поспать мне не удалось – и что удивительно, как таковой сонливости и нет. Изматывающее напряжение, физическая усталость – сколько угодно, а вот сна ни в одном глазу.
Н-да… Еще вчера защитники укрепрайона особо не сомневались в том, что второй день войны станет для них последним: снарядов для орудий осталось по три-четыре штуки на ствол, гранат и винтовочных патронов в обрез. Правда, большинство их отчаянно надеялись (кто-то надеется и сейчас), что вот-вот подойдут кадровые части, подтянутся советские танки, а с неба на врага рухнут «красные соколы»… Возможно, только эта вера и не позволила многим сложить оружие, удержала их от сдачи в плен. Однако вместо армии к ним пробились тридцать семь погранцов – невелика сила. Но если вдуматься, благодаря нашей поддержке 8-й узел обороны, может, еще и протянет один день…
