Он попросил нас с Рэйвен оставить их с Колламом наедине. Поэтому мы сидели на скамейке возле входа в здание, выкрашенное в ярко-зеленый цвет, и грели лица на солнце. Тут пахло тимьяном, розмарином и другими травами, названий которых я не знала. Пчелы жужжали, летая вокруг нас, а золотисто-желтые бабочки сидели на цветущей лаванде.
– Что случилось прошлой ночью? – прервала тишину Рэйвен.
– Ничего.
– Не ври мне. Ты не очень-то хорошо это умеешь. Кроме того, ты скрываешь свои мысли лучше обычного, что сразу наводит на подозрения.
Я сдалась, все-таки я не обязана рассказывать ей обо всем, что знаю.
– У него был приступ.
Она потрясенно посмотрела на меня.
– Ничего страшного не произошло, – попыталась замять ситуацию я. – Я успела запереться в комнате Амели.
– Пытался ли он выбить дверь?
– Нет, силой нет, но он пытался уговорить меня открыть ему.
– Ты больше не останешься с ним наедине. Ты должна сложить вещи и переехать к нам с Питером.
– Я не оставлю его одного.
– Об этом мы еще поговорим, Эмма. У Коллама же не насморк какой-нибудь!
– Правда? А я-то думала…
– Ничего смешного в этом нет.
– Я не хочу с тобой спорить, – попыталась отвлечь ее я. – Что мы такого натворили, что будто притягиваем все эти несчастья? Прекратится ли это когда-нибудь?
– Видимо, любовь между шелликотом и человеческой женщиной – взрывная смесь.
– Иногда я думаю о том, как хорошо было бы жить простой человеческой жизнью.
Рэйвен выжидающе смотрела на меня.
– Как Амели. Она может учиться, встречаться с разными людьми, набираться опыта…
– С мужчинами, – добавила Рэйвен, и я не знала, вопросом это было или констатацией факта.
– Я не об этом. Я люблю Коллама, но жизнь в Беренгаре – это не то, что я выбрала сама. Там я не была счастлива, и я не знаю, захочу ли я вернуться туда, когда все это закончится.
– Говорила ли ты об этом с Колламом?
Я покачала головой:
– У нас никогда не находилось для этого подходящей возможности, и тогда он вдруг начал меняться.
– Тебе надо будет обсудить это с ним, когда он поправится. Одной любви недостаточно для счастья.
– До сих пор я думала, что это не так.
– Добро пожаловать в реальный мир, – усмехнулась она.
– Как дела у вас с Питером?
Рэйвен рассматривала свои ногти.
– Хорошо.
– Хорошо?
– Нам тоже не очень-то просто. Люди обсуждают нас…
– И тебя это волнует? – Я была поражена. Я бы никогда не подумала, что Рэйвен волнует чья-то пустая болтовня.
– С момента окончания войны многое изменилось. Элизьен старается, чтобы то, за что она боролась, не обернулось прахом. Ты знаешь, как она любит людей.
Я кивнула.
– Но существует также много эльфов, разделяющих точку зрения Ларимар. Они хотят, чтобы мы стали лучше прятаться. И они не находят особенно приятным факт того, что я живу с человеком. Хоть Питер и посвященный.
– Могут ли Элизьен или Ларимар запретить тебе это?
– Вообще-то нет, но я стану преемницей Элизьен, а это значит, что я должна буду взять на себя определенные обязательства. Я не хочу разочаровывать ее, ведь я всем ей обязана.
– Но ведь ты не станешь бросать Питера лишь для того, чтобы стать королевой… – Я в ужасе посмотрела на Рэйвен. Хоть она, судя по всему, с трудом справлялась со своими чувствами, я была уверена, что она любит Питера. – Чувства – это ведь не игра какая-то.
– Я и не играю, – проворчала она. – Разумеется, я не хочу его терять. Но, если бы мне пришлось выбирать между Питером и моим народом, у меня было бы только одно решение.
– Знает ли об этом Питер?
– Он в курсе моей точки зрения.
– Да у вас прямо-таки большая любовь, – заметила я, скрестив руки на груди.
– Не веди себя как ребенок, – упрекнула меня Рэйвен. – Ты ничего не понимаешь.
– Конечно, понимаю. Одной любовью сыт не будешь, это я поняла, – бросила я.
– Значит, все в порядке.
– Наверное, ты считаешь, что было бы лучше, если бы я собрала свои пожитки и уехала в Портри. Тогда бы я могла оставить все это дерьмо позади.
– Это ты так сказала.
Я скрипнула зубами.
Рэйвен закрыла глаза и замолчала. Я вскочила с места и стала бродить из стороны в сторону. Я задалась вопросом, наступит ли такой момент, когда я просто перестану это выдерживать и вернусь к Итану и Бри. Это бы значило, что мне придется бросить Коллама, а это разбило бы мне сердце. Но жизнь, которую мы вели, постоянно втягивала нас в опасные ситуации, она может попросту меня сломить. Этого я не допущу. Я не должна думать о плохом. Но сказать себе, что я не должна этого делать, гораздо проще, чем действительно перестать это делать.
– Амия бы промыла нам мозги, если бы увидела, как мы спорим. – Рэйвен с сокрушенным видом посмотрела на меня. – Я явно не смогу расстаться с Питером. Как и ты с Колламом.
Я улыбнулась.
– Амия так стремилась ко всеобщей гармонии, что полюбила меня, как только я приехала в Аваллах. А я тем временем готова была выцарапать ей глаза за то, что она должна была соединиться с Колламом.
Рэйвен тихо засмеялась:
– Она всегда раздражала меня своим стремлением никому не делать плохого. Она должна была высказать все Колламу гораздо раньше. Мне надо было раньше ее на это сподвигнуть.
– Она не могла сделать этого раньше, потому что чувствовала себя обязанной. Так же как и ты сейчас. Я просто невыносимо по ней скучаю.
– Я тоже, – тихо сказала Рэйвен. – Она не заслужила такого конца. – Затем эльфийка откашлялась и вернулась к нашему прежнему разговору. – Но наши ситуации сложно сравнивать. Все-таки меня никто не заставляет выходить замуж за мужчину, которого я не люблю.
– А у Элизьен вообще есть муж? – спросила я.
Рэйвен покачала головой:
– Все, что ее когда-либо беспокоило – ее обязанности королевы.
– Звучит грустно, честно говоря.
– Я думаю, что она счастлива.
– У нее ведь когда-то было что-то с Майроном, не так ли?
Рэйвен вдруг повернула ко мне голову:
– Откуда ты это знаешь?
– Кажется, ты как-то намекала мне на это.
– Правда? – Рэйвен скрестила руки на груди.
– Ты говорила, что она показала ему, как эльфы читают мысли.
