Войдя в город, солдаты-птицеловы оккупировали седьмой уровень, реквизировав самые красивые виллы, которые, очевидно, посчитали делом чести разграбить. Проходя по замерзшим каналам, Пирра и Ластианакс не раз видели группы темискирцев, занятых опорожнением амфор со сладким вином из гиперборейских погребов. Проходя мимо дома Пирры, они услышали треск и грохот. Несколько темискирцев вытащили на улицу большой музыкальный инструмент, состоящий из множества хрустальных трубок. С шуточками и хохотом солдаты стреляли по прозрачным трубкам дротиками из своих наручей. Пирра замедлила шаг, глядя, как разбивают на мелкие осколки гидравлический орган, на котором она играла с раннего детства. Она не проронила ни слова. У Ластианакса сжалось сердце.
– Эй, красавица, иди к нам, погреемся! – заорал лейтенант-птицелов. Лицо у него раскраснелось от холода и сладкого вина. – Вот увидишь, мы можем предложить тебе гораздо больше, чем твой гипербореец!
Пирра бросила на Ластианакса предупреждающий взгляд, как бы говоря: «Оно того не стоит», – и пошла дальше, не ответив. Молодой маг помедлил пару секунд, разрываясь между гневом и осознанием того, что было бы в высшей степени глупо реагировать на эти провокации. В итоге он последовал за девушкой, не в силах избавиться от ощущения, что его благоразумие выглядит как трусость.
Они спустились по нескольким ледяным лестницам межуровневых пунктов пропуска и через полчаса добрались до Экстрактриса. Перед главным входом в тюрьму толпились бедняки, чтобы получить по буханке хлеба, который солдаты-птицеловы раздавали у входа в здание. Обменявшись понимающими взглядами, Ластианакс и Пирра направились к столу, на котором стоял котел с бесплатным супом. Пока они ждали в очереди, их ноздри щекотал аппетитный запах горячего хлеба.
Прошла уже декада с тех пор, как Силен объявил о начале сбора у населения анимы. Уловка, к которой прибегли темискирцы для поощрения гиперборейцев к пожертвованию своей анимы, оказалась чрезвычайно эффективной. Благодаря столу с супом, специально поставленному рядом с тюрьмой, вокруг здания собирались голодающие. Затем запах горячего хлеба побуждал людей вставать в длинную очередь из желающих сдать аниму. Далее оставалось лишь вложить в руки несчастных шарик жевательной смолы под предлогом того, что донорам будет легче восстановиться после процедуры, и дело сделано: добровольцы становились зависимы от регулярной сдачи своей анимы. Люди приходили к тюрьме за супом, входили внутрь ради хлеба, а потом возвращались снова и снова, чтобы получить жевательную смолу. Вырваться из этой непрекращающейся цепочки соблазнов было крайне трудно.
– Если откачка будет продолжаться такими темпами, весь город будет отравлен жевательной смолой, – мрачно заметил Ластианакс. – Темискирцам не составит труда сохранить контроль над Гипербореей.
– Но все наладится, как только мы устроим диверсию и испортим машину для сбора, – уверенно ответила Пирра. – Без самородков живой лазури не будет откачки анимы, без откачки анимы не будет орихалка, без орихалка не будет и контроля.
Ластианакса не вполне убедили рассуждения девушки, но произнести это вслух он бы ни за что не посмел. Помогая Пирре в осуществлении ее нового плана, он мог отчасти загладить свой отъезд из Гипербореи. Кроме того, он не представлял, как еще можно помочь Петроклу.
Получение бесплатного супа стало для магов прекрасной возможностью оценить систему безопасности, созданную на первом уровне Экстрактриса. Ластианакс протянул свою миску женщине, руководившей раздачей, и та плеснула в подставленную посудину половник супа. Варево оказалось таким прозрачным, что юноше было видно дно котла. Сжимая в ладонях полную миску, он подошел к Пирре – девушка со своей порцией уже ждала его у стены башни. Они не торопясь прихлебывали суп, грея затянутые в рукавицы руки о миски, а сами не сводили глаз с магическо-механических дверей тюрьмы.
С тех пор как темискирцы приступили к промышленному производству орихалка, эти двери всегда оставались широко открытыми. Первый уровень тюрьмы стал самостоятельным блоком, отведенным под выкачку анимы. Добровольцы входили через левую половину двери; с правой стороны выходили те, кого в народе успели прозвать смологоликами. На улицах становилось все больше этих несчастных: у всех под глазами темнели круги, все были бледные, с одинаково пожелтевшими от жевательной смолы зубами. Наиболее одурманенные теряли чувствительность к холоду и голоду, так что забывали поесть и тепло одеться. Всеми владело единственное чувство – острая потребность в новой порции смолы из синего лотоса. Ластианакс и Пирра видели, как эти люди возвращаются в тюрьму, иногда по несколько раз в день, чтобы получить очередной шарик жевательной смолы. В итоге смологолики засыпали прямо на улице, блаженно улыбаясь. На следующий день их окоченевшие тела находили на том же месте, где они накануне прилегли отдохнуть; у всех покойников застывшие губы неизменно кривились в улыбке. У гробовщиков прибавилось работы.
Ластианакс и Пирра допили бульон, стараясь запомнить количество солдат, охраняющих вход в тюрьму, и время, в которое происходит смена часовых.
– Здесь, внизу, охранников намного больше, чем на верхних уровнях, – пробормотала Пирра.
– Потому что тут они вынуждены наблюдать за наибольшим количеством людей, – ответил Ластианакс.
В отличие от других зданий города тюрьма соединялась с окружающими башнями лишь несколькими тщательно охраняемыми переходами.
Простые горожане могли попасть в тюрьму только через двери первого уровня. Маги умолкли, когда мимо них прошел глашатай, крича во все горло:
– ОТКАЧКА АНИМЫ ЗА ЕДУ! ПРИХОДИТЕ К ТЮРЬМЕ!
Темискирцы наняли десяток глашатаев, и те постоянно расхаживали по городским улицам. Глашатай удалился, беспрестанно выкрикивая свое послание.
– Можно залезть в окно, – сказала Пирра.
– Окна из адаманта, и расположены они слишком высоко над землей, не допрыгнешь, – возразил Ластианакс.
Пирра задумчиво нахмурилась, отломила намерзшую под карнизом сосульку и растопила ее в своей миске.
– Есть способ, позволяющий до них добраться, – сказала она, покачивая миску, чтобы сполоснуть ее водой.
– Прибегнув к левитации? – спросил Ластианакс с сомнением в голосе. – Если бы у нас все еще были крылья Ктесибиоса, можно было бы подлететь к окну, но…
– В библиотеке есть копия описи вещей, хранящихся в Башне изобретений, – продолжала Пирра. – Я очень внимательно изучила этот список. Есть несколько изобретений, которые могли бы быть нам полезны, особенно перчатки для скалолазания.
– Хочешь сказать, нам еще и Башню изобретений придется ограбить?
– В нашем положении выбирать не приходится, – ответила девушка.
Ластианакс запрокинул голову и посмотрел на Экстрактрис. Казалось, громада башни того и гляди рухнет прямо на них. Здание с его острыми углами и грубой каменной кладкой выглядело неприступным и суровым.
– Допустим, нам удастся раздобыть перчатки для скалолазания и нас при этом даже не поймают. Итак, мы заберемся в окно, каким-то образом прорвавшись через адамантовые стекла, – проговорил юноша. – Зачем нам подниматься на верхние уровни? Ведь машина находится на первом.
