Посмотрев на убиенную, словно впервые увидела, ахнула, прикрыв ладошкой рот.
— Хорошая женщина была! Такая работящая, весь дом держала! Зачем она замуж за этого недотёпу вышла? Он не гвоздь забить как следует не может, ни воды вскипятить. Не мужчина, посмешище!
— А как же он такой тогда смог её убить?
— Дак не он же!
— А кто?
— Сынок его! Сам тютя-тютей, а поди ж ты, ребенка на стороне зачать смог!
— Это дело не хитрое, — хмыкнула Елена Владимировна, — и потом не факт, что это его сын, может маманя его наврала, чтоб деньжат стрясти с тюти этого.
— Разумно, — согласилась призрачная бабулька, — но всё же это его дитя, похож очень. Пришел с задов, вошел в дом, потребовал денег у хозяйки. Злился очень, нервничал, не иначе Изнанка хвост накрутила. А бедняжка ему отказала, нет мол, и больше тебе не будет, взрослый ты уже. Ну он ножик то и достал. А тут папаня объявился. Сынок прям при нём его жёнку то и порешил!
— Благодарю вас, госпожа! Вы нам очень помогли!
— Кубышку мою не тронете?
— Ну вы же её надёжно спрятали? Мы специально искать не будем, но еже ли случайно, то простите заранее.
— Нет, тогда не найдёте! — махнула полупрозрачной рукой бабка и растворилась в пространстве.
— Что она сказала? — хрипло спросил лис.
— А вы что, не слышали её? — удивилась Елена Владимировна.
— Мы не видели и не слышали, мы просто ощутили, как в тёплой комнате стало намного холоднее, даже дышки появились. А тут ты с воздухом говоришь. Я уж испугался за твоё душевное здоровье… Ну, так что?
— Сказала сынок мужа внебрачный порешил жену. Причём прям при нём, и он видел это. Так что брешет. Одно жаль, показания призрачной дамы не аргумент.
— А она сама лгать не может?
— Думаю, может, но ей это ни к чему, ведь мы не кубышку её ищем.
— Тоже верно… Ну, что стоим, что думаем? Шевелимся! Мужа в кутузку, пусть посидит, подумает. Выяснить о его сыне всё, вплоть до свежести белья! А ты давай заканчивай фото снимать, а то скоро некромант подъедет, начнёт тебе мешать.
Елена Владимировна вернулась к своим обязанностям, щелкая кадр за кадром. Правда в голове у неё царил лёгкий сумбур, ведь с одной стороны было немного странно то, что все сразу поверили в то, что она беседует с привидением, с другой стороны ей было понятно, что это Магический Мир и почему бы тут не верить в реальность привидений.
— Ты не сильно рассказывай о том, что видишь призраков и говоришь с ними, — посоветовал Вольп, когда они возвращались в Третье отделение. — Я всем свидетелям твоей беседы крепко-накрепко велел рты зашить, разнесут по всему Городу, начнут требовать побеседовать с родственниками.
— Дак я вижу тех, что хотят беседы, а не всех подряд!
— Да поди ты им объясни! Они же как вобьют себе в голову, только дубиной по башке и по хребтине выбьешь! Короче, я тебе сказал, а ты уж как хочешь.
— Согласна я с тобой, мне это без нужды. Жаль только привидение как свидетеля нельзя записать.
— Ай, забудь! Главное направление в котором рыть понятно, а то бы искали бы ветра в поле!
В отделении Ева скинула кадры с фотомага на кристалл и собралась домой. Лейтенант Вольп пока она занималась фотомагом сбегал в приёмную, узнал, что ни комиссара, ни его пронырливого черта нет на месте и вызвался проводить Еву.
Едва они вошли во двор дома, то увидали у её парадной нескольких женщин, одна из них была в сером дорожном костюме, а остальные наверняка были соседками.
— Да вот же она! — воскликнула соседка из другого подъезда и довольно невежливо указала на Елену Владимировну зонтиком, — С новым кавалером!
Елена Владимировна тут же поняла, что пахнет палёным. Совсем не по этикету ткнула Вольпа локтем:
— Не вздумай сбежать, в жизни не прощу!
— Что случилось? — поздоровавшись, спросила она у дам.
Одна из соседок мило хлопая глазами изволила ответить:
— Тётушка к тебе приехала из деревни. Мы ей тут рассказывали как за тебя тут мужчины бьются…
— Начнём с того, что у меня нет и не было никогда родственников в деревнях, и я, и мои предки сугубо городские жители.
Елена Владимировна с интересом наблюдала за новоявленной родственницей. Та пока держалась стойко, уверенная, что победа окажется за ней, едва она сможет высказаться.
— Во-вторых…
Но “родственница” не дала ей сказать, что там “во-вторых”, подбоченилась и на какой-то дикой смеси сюсюкания и причитания, начала, театрально заламывая руки, рассказывать печальную историю о том, что её очень молодую выдали замуж в аналог дальнего колхоза “1 мая” и в город она уже не вернулась, о том, какая Ева была маленькая и уже и не помнит, как та её на коленке катала. Причитания плавно перетекли в укор Евы, пристыживая её за то что одна живёт, с намёком — мол, нужен строгий догляд за девой младой, а то та в пучину разврата канет.
Соседки согласно кивали головами и активно поддакивали.
— Во вторых, — возвысила голос Елена Владимировна, взгляд её стал жестким, а в голосе зазвенел металл, — господин лейтенант Городской Полиции Вольп подтвердит, — тут она театрально указала на Амадео, — что нет у меня никаких родственников за пределами города и в принципе. Вообще. Даже внебрачных. Никаких. Это проверялась при приёме на работу в Полицию.
— Доброго вечера, дамы! — Амадео сладко улыбнулся, показал полицейский значок закреплённый на жилете, распахнув кожаный плащ, — Позвольте ваше удостоверение личности, госпожа родственница.
Но дама не стала дожидаться пока детектив Вольп сделает все реверансы, она подхватила саквояж и попыталась скрыться. Лис конечно не волк, но куда даме соревноваться с оборотнем, меньше через минуту на “тётю из деревни” были надеты магические путы, а Вольп по коммуникатору вызывал полицейский мобиль и нарочито громко ругался на то, что всякие мошенницы разгуливают средь бела дня и уже нагло пытаются втереться в доверие к сотрудникам полиции, делая “совершенно незаметный” упор на последнее.
К Елене Владимировне оглядываясь, бочком подошла одна из соседок.
— А те, что дрались кто были? — почему-то громким шепотом спросила она.
— Охрана моя, — не моргнув глазом, сказала полуправду Елена Владимировна. — В шутку дрались, разминались.
Может быть они и не поверили, но остальные вопросы у этих поборниц морали и невольных пособниц мошенницы, похоже отпали.
“Следи за собой, будь осторожен!..” — невольно всплыли в памяти Елены Владимировны строчки из песни Цоя.
Прощаясь, детектив Вольп очень серьёзно сказал:
— Ева, я разрываюсь между двумя чувствами к тебе! Я хочу предложить тебе руку, сердце и кошелёк, и в тоже время гм… Напомни мне, чтоб я не злил тебя, а то у меня сейчас было желание надеть ошейник и выполнять команды.
