Одна из девчонок не выдерживает, всхлипывает и, рыдая, выбегает из зала, закрывая лицо руками. Другие еще держатся, украдкой вытирая слезинки. Парень, сидящий во втором ряду, сглатывает, борясь с комом, засевшим в горле. У Мансура странно блестят глаза. Серега Смирнов, сидящий с ним рядом, играет желваками на скулах, пытаясь сдержаться.
Всегда невозмутимая Нелли Робертовна промокает глаза платочком. Нина Алексеевна кончиками пальцев аккуратно снимает набухающую прозрачную капельку с уголка глаза.
Дожидаюсь, пока аудитория успокоится, и продолжаю:
– Слово предоставляется Леониду Романовичу Шаховскому, ветерану Великой Отечественной войны.
Снимаю микрофон с ножки и аккуратно, чтобы не зацепиться за волочащийся следом провод, подхожу к старику, начавшему подниматься со стула.
– Прошу вас, Леонид Романович, – протягиваю ему рукоять микрофона.
Шаховский благодарно кивает и встает. Ветеран держится спокойно и уверенно. Его внимательный взгляд скользит по лицам школьников.
– Я не умею красиво и складно говорить, как Леша, – тихий голос Леонида Романовича, усиленный динамиками, разносится по залу, – и думаю, что о себе мне поведать нечего. Когда немец напал на нашу страну, я служил на границе, воевал, как и многие советские люди, защищавшие свою Родину. Я расскажу вам о других – настоящих героях, погибших на улицах Сталинграда и полях Курской дуги.
Шаховский на мгновение замолкает и снова продолжает свой рассказ.
– Когда фашисты подошли к Сталинграду, мы получили приказ от Верховного Главнокомандующего «стоять насмерть». И мы его выполнили. Несмотря на шквал артиллерийского, минометного и стрелкового огня, многие тонны бомб, которые на нас обрушили немцы. От большей части города оставались одни развалины, над которыми клубами поднимался черный дым. Сквозь пламя и чад виднелись остовы разбитых жилых домов. Особенно страшно гитлеровцы бомбили тракторный завод. Было очень много погибших рабочих. Но никто из оставшихся в живых не ушел с завода. В полуразрушенных цехах под обстрелами и бомбами люди ремонтировали поврежденные в бою танки и делали новые. Они погибали каждую минуту, но продолжали работать.
В те дни я потерял своего товарища Мишу Паникаху. Бывший морской пехотинец, красавец с черными кудрями и белоснежной обаятельной улыбкой, он был любимчиком наших санитарок. Так он и воевал, в черном морском бушлате. Даже в самых страшных боях морпех не терял присутствия духа. Миша всегда отличался бесшабашностью и редким бесстрашием, а его задорная присказка «зададим фрицам жару» подбадривала бойцов в самые трудные минуты.
На нашу 193-ю стрелковую дивизию бросили почти сотню немецких танков. Семь из них прорвались к окопам 883-го полка, где находился Миша. Он взял бутылки с зажигательной смесью и бросился по окопу к танку, возглавившему прорыв. Когда Паникаха размахивался для броска, шальная пуля разнесла бутылку. Загоревшаяся жидкость полетела на него, поджигая грудь, плечи и голову. Морпех пылал ярким пламенем, как факел. Объятый огнем, он выскочил из окопа, подбежал к фашистскому танку, запрыгнул на него и разбил вторую бутылку об решетку моторного люка. Танк сгорел, Миша погиб там же.
Леонид Романович немного помолчал, давая окружающим время осмыслить его слова, и продолжил:
– Бои за Сталинград были жаркими. Там на одной из улиц города погибла Маша Рыбакова. Милая застенчивая девушка – вчерашняя школьница. Она была санитаркой в нашем полку. Маша вытаскивала раненых под самым шквальным огнем. Осколки и пули мистическим образом не задевали ее. Когда перестрелки шли уже на улицах города, Маша увидела мертвую женщину возле угла кирпичного дома. На ее груди ползал плачущий малыш, весь измазанный материнской кровью. Занятые перестрелкой бойцы не сумели остановить девчонку, рванувшую к ребенку. За ней побежал один из бойцов, но был убит осколком снаряда.
Девчонка добралась до погибшей женщины, подобрала ревущего кроху и, придерживая ребенка одной рукой на боку, двинулась в обратный путь. На последних метрах в спину девушки попадает пуля. Израненная, теряющая сознание от кровопотери, она доползает под стенку укрытия, передавая малыша в руки бойцам. Через несколько минут Маша скончалась. Ребенок остался жив. Кто-то из бывших однополчан даже рассказывал мне, что в наше время парень работает инженером на заводе, растит двух детей и каждый год возлагает большой букет цветов на Мамаев курган.
В боях за Сталинград я был ранен. Некоторое время лечился и после выздоровления в начале апреля 1943 года отправился на позиции в свой полк, расположенный на северо-западе Курской дуги. Добравшись до места назначения, узнал, что еще в конце марта 193-ю дивизию отправили во второй эшелон для небольшого отдыха и принятия пополнения. Так сложились обстоятельства, что я остался на линии фронта и встречал фрицев на Курской дуге. Там было очень страшно, – продолжает ветеран. – Грохот взрывов, трясущаяся земля от гусениц сотен немецких танков, горящие деревни, черные комья земли, с каждым разрывом снарядов летящие на нас, всюду трупы гитлеровцев и однополчан, оторванные ноги и руки, разорванные тела, черная гарь, плотным облаком витающая над землей, искореженные корпуса «тигров». Оставаться спокойным, когда на тебя катится стальная армада танков, зная, что шансы выжить минимальны, очень трудно. Но в нашем полку никто не дрогнул. Мы знали, за нашими спинами целая страна, которая надеется и верит, что враг не пройдет дальше. Большую помощь нам оказывали летчики. Они сбивали фашистские бомбардировщики, утюжившие наши позиции.
Заместителем командира эскадрильи, прикрывавшей нас, был Алексей Петрович Маресьев. Этот человек стал прообразом главного героя в «Повести о настоящем человеке» Полевого. Вы должны были читать эту книгу. Еще раньше он лишился обеих обмороженных ног, но не сдался, получил разрешение летать с протезами и продолжал бить немцев под Курском. Воевал в этих краях и прославленный летчик Иван Кожедуб. Во время сражений он сбил здесь пятнадцать фашистских самолетов.
Дочь Кирова Женя Кострикова вытаскивала раненых из боев еще в Сталинградской битве. На Курской дуге она спасла двадцать семь танкистов.
Мой знакомый Саша Николаев, с которым мы пили спирт в землянке, готовясь к отдыху в редкие минуты затишья, погиб в этих боях. Сидя в горящем танке, он пошел на таран «тигра» и взорвал его вместе с собой.
Я подружился с Ваней Сониным, командующим артиллерийской батареей. Его позиции одно время располагались недалеко от нас. По приказу командования он до последнего держал стратегическую высоту, недалеко от деревни Протасово, преграждая путь прорвавшим линию фронта немецким танкам. Он погиб с большинством своих артиллеристов, но удержал позицию, уничтожив два «тигра» и четыре других немецких танка, а также большое количество пехотинцев.
Последние слова Леонид Романович произносит охрипшим голосом. Он прокашливается, подходит к столу, наливает в стакан воду из графина и залпом его осушает.
– Я могу еще долго рассказывать о героях, которые отдали свои жизни за нашу Родину. Даже сегодня, по прошествии тридцати с лишним лет, я хорошо помню каждого из них. В моей памяти они навечно останутся живыми. Главное, чтобы вы помнили их и не забывали, какой ценой нам досталась победа. Будьте достойными памяти своих героических предков и готовыми защитить свое Отечество любой ценой. Спасибо за внимание.
