Размышления о том, кто же мог быть этот добродетель и, что ещё более важно, почему, не давали Джереми покоя. В конце концов, тот же ли это человек, который оплатил Анне лечение от наркозависимости в частной клинике? Привело это к тому, что когда семья Уилборнов села ужинать, пока Шая суетилась, заканчивая приготовление еды, Джереми-старший, заметив странное состояние сына, отложил газету и, посмотрев на него из-под очков, всё же спросил:
– Всё в порядке? Ты что-то весь вечер как будто в себе. Всё же налаживается: никаких новых обвинений, журналисты отстали. Что же тебя грызёт? Надо просто радоваться и наслаждаться жизнью, разве нет?
Джереми не знал, стоит ли говорить отцу о том, что узнал про Анну – пока у неё и её дочки всё хорошо, нужно ли привлекать к ней излишнее внимание? Всё же отец в прошлом мэр… что, если он решит разобраться в этой ситуации, в том числе, используя свои связи, тем самым, невольно перекроет этот «поток» денежных средств, на котором, по сути, и живут Анна и Элиза?
– Нет, просто думаю о своём… Да и журналисты не все отстали, сегодня ко мне прицепился один в баре. Что-то хотел мне сказать о-о-чень важное, мать его, – Джереми попытался запрятать поглубже в сознании то, что на самом деле его гложило. И вдруг вспомнил о визитке, которую ему вручил журналистишка. Достав её из кармана, Джереми вслух прочитал его имя. – Майк ТЕренс. Или ТерЕнс, не знаю, как там ударение у него.
– Да ладно тебе, один – это уже не как тогда целая армия под окнами. Да и явно не очень уверенный в себе мужчина. Он же не стал сразу тараторить тебе вопросы, – отмахнулся отец, стараясь успокоить сына.
– Думаю, ты прав. Хрен с ним, – Джереми, взглянув на отца, улыбнулся, а затем вновь перевёл взгляд на визитку и повторил почти шёпотом. – Да, хрен с ним.
Встав из-за стола не отрывая взгляда от визитки, Джереми направился к мусорке, намереваясь выкинуть ненужную ему бумажку. Как вдруг его взгляд привлекла маленькая стрелочка, указывающая на низ визитки. Замерев у мусорки, Джереми перевернул визитку. На обратной стороне, в самом центре, синей ручкой был нарисован один-единственный символ: череп оленя с ветвящимися рогами.
– Майк у телефона, слушаю, – раздался мужской голос в трубке. Джереми, напряжённый, словно натянутая струна, выдохнул с облегчением – он ждал порядка шести гудков, запершись в своей комнате, и уже не верил, что на той стороне ответят. В руках он всё также сжимал визитку.
– Это Джереми Уилборн. Вы дали мне сегодня визитку в баре…
– Да, это я. Я правильно понимаю, что вы звоните по поводу того послания, что я оставил на обратной стороне? – проницательно спросил журналист.
– Да… этот символ – что вы знаете о нём?
– Давайте встретимся и всё обсудим. Я с удовольствием рассказал бы вам и по телефону, но, боюсь, что за мной следят и слушают. Тут до идиотизма тонкие стены. Я снял двадцать первую комнату в гостинице… кажется, у неё нет названия, но, так понимаю, здесь она единственная.
– Хорошо, через буквально минут десять-пятнадцать буду у вас.
– Джереми, я рад, что вы позвонили. Жду вас с нетерпением.
Закончив разговор, Джереми в то же мгновение побежал, всё ещё слегка прихрамывая, обратно на кухню.
– Отец, могу взять фордик? Там кое-что срочное… у Анны.
– Да-да, конечно. Ключи в тумбочке в прихожей, документы сейчас принесу.
Джереми в домашней футболке и спортивных штанах, которые он использовал также в роли домашних, буквально за пару секунд надел кроссовки, схватил ключи и, чувствуя, как в крови хлещет адреналин, ждал пока отец принесёт документы, стоя в прихожей будто на иголках. Но Джереми-старший всё никак не появлялся.
– Отец, нашёл? – крикнул Джереми вглубь дома.
– Сейчас-сейчас! Кажется, оставил их в брюках…
Джереми чувствовал, что должен спешить, что у него нет времени ждать. Что-то внутри него буквально кричало, рвалось наружу – в голове бесперебойно стучала короткая мысль: «Скорее!».
– Ладно, я побежал! – крикнул Джереми через плечо, уже сбегая по ступенькам лестнички, ведущей в гараж.
– Подожди буквально минутку! – откуда-то из спальни раздался голос отца, но Джереми уже не слушал. Чуть только дверь гаража и ворота с участка открылись, Джереми уже выезжал на дорогу, при повороте даже перегазовав и оставив чёрный след шин на асфальте.
Гостиница Бритчендбарна располагалась почти что на окраине «центра» города, на стыке с начавшимися частными домиками. И представляла собой совершенно обычное трёхэтажное здание, в котором номера по большей части занимали местные жители, снимая их на долгосрочной основе. Туристы редко посещали Бритчендбарн, только если останавливались проездом, чтобы передохнуть с долгой дороги, чтобы уже на следующее же утром вновь сесть в машину и двинуться дальше в намеченном направлении. Иногда комнаты сдавались на ночь любовникам, ищущим укромное местечко – хоть эту проплесневевшую и полную тараканов гостиницу так назвать было довольно сложно. Да и о том, кто был, в каком номере и с кем, на следующее же утро знали многие из тех, кому знать бы этого не следовало.
Джереми припарковал фордик отца напротив здания у тротуара и, заперев машину, быстрым шагом направился ко входу в гостиницу, из которого вышел человек в солнцезащитных очках, несмотря на то, что солнце уже давно ушло за горизонт – всё же на часах было девять часов вечера. На ресепшене, который состоял из обыкновенной школьной парты, стула и висящими за ними за прозрачной дверцей шкафа ключами, никого не было. Джереми попытался отыскать схему номеров среди разбросанных на столе бумаг, но ему не удалось сделать этого в таком бардаке. Тогда он бросился к лестнице, расположенной напротив входа и уходящей на верхние этажи. Он понадеялся, что нумерация соответствует логике, и двадцать первый номер будет располагаться на втором этаже. Но это предположение было неверным. Буквально взлетев по явно давно не убираемой лестнице, с разбросанными по ступенькам пластиковыми стаканчиками, пачками сигарет, какими-то ошмётками и каплями запёкшейся крови, забыв о хромоте и стараясь не обращать на возвращающуюся на последних ступеньках тупую боль, Джереми на ближайшей же двери обнаружил номер «9». С другой стороны, нужно ли было Бритчендбарну почти сорок комнат? Осознавая всю глупость своего заблуждения, Джереми преодолел ещё два пролёта лестницы и теперь стоял на третьем этаже здания, тяжело дыша – он не представлял, что бы с ним было, если бы он не работал над своей физической формой последнюю неделю. Теперь ближайшая табличка на двери была с номерком «17».
Коридор третьего этажа ничем не отличался от своих предшественников ниже – аляповато закрашенные зелёной краской стены, уже заляпанные пятнами неизвестного происхождения, потёртый деревянный паркет, многие дощечки которого были будто вырваны с корнем, с пылью и грязью в щелях, а также длинные люминесцентные лампы на потолке, большинство из которых раздражающе моргали. Заметив по правую часть коридора цифры «18» и «19», Джереми, постаравшись восстановить дыхание с помощью серии глубоких вдохов, подошёл к двери, на которой была табличка с заветным двадцать первым номером. Джереми занёс над ней руку и постучал… со скрипом дверь начала открываться внутрь номера – замок был выбит и за порогом в свете коридорных ламп Джереми сразу же разглядел валявшиеся щепки от косяка. В самом номере же свет был полностью погашен.
