— Не можем, — мрачно перебиваю её я.
— Нам нужно поговорить, слышишь? — раздаётся совсем рядом.
— Нет, не нужно, — сквозь зубы спорю я.
Расправляю футболку и разворачиваюсь.
— Не уходи опять, — эти её слова пропитаны глухой тоской. — Умоляю, не уходи.
— Что тебе надо от меня, Смит?
*****, как я устал от всего этого. Даже просто видеть её, находиться в одной комнате — невозможно. А потому делаю то, что всегда работает безотказно: пытаюсь задеть её гордость и самолюбие.
— Никак не успокоишься? Не в состоянии держаться от меня подальше? — окидываю её презрительным взглядом. Потому что вспоминаю то, от чего кровь по венам стучит раскалённой жижей.
— Не в состоянии, — зачем-то признаёт она, делая ещё один шаг вперёд, почти не оставляя между нами свободного пространства. Смотрит прямо в глаза. — Мне кажется, то, что происходит в последнее время — неправильно.
Смешно слышать от неё эти слова.
— Да неужели? — прищуриваюсь я и криво улыбаюсь.
Он и она.
— Мне плохо без тебя, — тянет свои руки к моему лицу, касается скулы.
Твою мать. Вот какого чёрта она всё усложняет?
Кожа под её пальцами горит, и я, не сдвинувшись с места, молча жду, чем закончится это её представление. Часть меня хочет немедленно отодрать её руки от себя, но та, другая, всё ещё реагирует на эту девчонку иначе. И ничего с этим поделать я не могу.
Он и она.
Дженнифер дрожит, цепляется пальцами за мою футболку. Смотрит так, словно вот-вот расплачется. И это вообще не поддаётся никакой логике.
Ненавижу её…
— Я чувствую, всё не так, как должно быть, понимаешь ты или нет? — горячий, отчаянный шёпот прямо мне в губы.
И меня накрывает. Оглушает. Выворачивает наизнанку от того, что она зачем-то лжёт напропалую.
— Да что ты! — люто ору я.
Не церемонясь хватаю её за руки и припечатываю к шкафу.
Сверху сыпятся книги и какая-то мелочь.
— И когда конкретно ты это поняла? — вкрадчиво спрашиваю в самое ухо и позволяю себе снова втянуть носом запах её волос. — Дай угадаю: когда легла под него?
Она закрывает глаза словно от пощёчины, но, слава богам, не пытается отрицать очевидное и строить из себя ещё бОльшую дуру.
– ******, какая ты дрянь, Смит, — качаю головой.
— Рид… я просто…
— Заткнись! — ощутимо встряхиваю её, с силой сдавливая хрупкие плечи. — Хватит уже, замолчи…
Придушить бы её прямо здесь. Сомкнуть руки на нежной коже тонкой шеи…
— Как провела выпускной, сука? — грубо сжимая пальцами подбородок, зло интересуюсь я.
Ярость дурной пеленой застилает глаза. Ещё немного и я совсем перестану себя контролировать. Разнесу всё вокруг на щепки к дьяволу, и ей точно не уцелеть после.
— Я… — она заходится паникой, судорожно сглатывая, и я бью кулаком, оставляя вмятину в стене.
Зажмуривается и вздрагивает всем телом.
А я вспоминаю… опять…
Клуб «Руно». И черти меня дёрнули пойти туда той ночью…
Я выпил. Много. Хотел найти её, поговорить. Разобраться с тем, что происходит между нами. Мне вдруг до одури захотелось убедиться в том, что она всё делала нарочно, мне назло. Не знаю зачем, но после того, как они якобы случайно оказались вдвоём в школьной туалете, мне это нужно было как воздух.
И если в первые минуты после увиденного я чувствовал лишь окутавшую разум чёрную ненависть, то в последующие несколько часов, я вдруг задумался о том, что она была права: я сам в какой-то степени виноват. Безжалостно оборвал с ней нашу связь, смешал её с грязью, хотя при этом сам же вёл себя ничуть не лучше: притащил в дом Сэнди, не стеснялся в выражениях, унижал, оскорблял. Так стремился доказать себе, что она — просто блажь, не замечая очевидного: Дженнифер действительно нужна мне. Она, чёрт возьми, так сильно мне нужна…
И осознание этого пришло только тогда, когда я стал видеть её с кем-то другим. С тем парнем в «Логове», с Ричи… Меня бесили даже друзья-придурки, заинтересовавшиеся ею, когда она пришла ко мне в зал.
В какой-то момент злость сменилась решимостью. Я хотел вытрясти из неё правду.
Может даже я был готов наплевать на всё. На обещание, данное отцу, на предвыборную кампанию матери. Потому что вдруг показалось, что я слепо закапываю нечто важное и собственноручно отдаю её в руки другому.
В общем, я хотел убедиться в том, что она готова быть со мной, если я того захочу.
Порядком захмелевший Аарон сказал, что Ричи и Смит направились в сторону служебных помещений. Неопределённо махнул в сторону двери и похлопал меня по плечу.
Можно было уже тогда всё понять, но нет, я, придурок, всё равно пошёл туда…
И как теперь выдрать из головы то, что там увидел — не понятно.
Комната отдыха.
Эти двое были так увлечены друг другом, что даже не потрудились закрыть за собой дверь.
И моё присутствие тоже осталось незамеченным.
Приглушённый свет торшера, отдалённо в зале играет музыка.
Она сверху. В одном белье. Выгибается, обнимает его за шею.
Его бледные ладони скользят по гладкой, загорелой коже, путаются в её волосах.
Полный *****ц.
Стоял и смотрел, ощущая себя последним дураком. Чувствовал как глаза наливаются кровью, пальцы до хруста сжимаются в кулаки, а по телу разливается ядовитая горечь.
А потом вдруг словно протрезвел разом.
Нет смысла в это лезть, вмешиваться. Она не выглядит так, будто страдает. Это её желание, её выбор. Так что к чёрту всё… Мои кулаки ничего тут не решат. Глупо и абсолютно ни к чему устраивать здесь очередную драку.
Отступая назад от проклятой двери, впервые в жизни почувствовал жгучую боль там в грудной клетке. А потом пустоту, которая позже заполнилась неприязнью и отвращением.
Не помню даже как оказался дома. И если бы не Макс и Бэт, облепившие меня с двух сторон, снова заливал бы глотку терпким виски.
Так о чём это она? Поняла, что всё происходит неправильно?
Я хохочу в голос и зажимаю переносицу, чувствуя, как раскалывается голова.
Девчонка замерла, едва дышит, что-то бессвязно шепчет, но я даже не пытаюсь слушать её.
— Пошла ты, Смит, — резко разжимаю руки, отчего она теряет равновесие.
Хватаю с тумбочки ключи от машины и ухожу оттуда, не разбирая дороги. Игнорируя её жалкие попытки повиснуть на мне и остановить.
– ******, Смит, да будь ты уже собой! Противно смотреть!
