Но все, на что меня хватает, это рявкнуть на наглую лапу, уже деловито раздвигающую мне ноги: «Только попробуй!».
Лапа замирает. Словно раздумывает. Подчиниться? Нет?
И…
Двигается дальше!
Наглец какой!
Я взвиваюсь на кровати, замахиваюсь, но тут же валюсь обратно, прижатая тяжелым телом.
Он укладывается сверху, ворча, как медведь, ломающий березку, перехватывает мои руки, прижимает к кровати, утыкается губами в шею. И все это происходит очень быстро и как-то… Неумолимо.
Я делаю гневный вдох, выдох… И уже все. Уже двинуться не могу. Только смотрю в наглые хитрые глаза Зверева, когда он, наконец, соизволяет оторваться от моей шеи и начинает разглядывать меня. С легкой насмешкой и удовольствием.
- Отпусти! Слышишь!
Я дергаюсь, пытаюсь высвободить руки, но он не шевелится. Держит. Не больно, но крепко. И так, что не вырвешься. Нагло использует свое право сильного.
Бессовестный, бессовестный!
С легкой паникой ощущаю, как твердеет его член, вполне однозначно утыкаясь мне между ног, и от этого в низу живота появляется томление, которое вкупе с легким желанием в туалет, чувствуется очень странно. И нервно.
- Дарья Викторовна, какая вас муха с утра укусила? – мирно хрипит Зверев, и его табачное дыхание ощущается неожиданно приятно. Так, что невольно слюна скапливается во рту.
Я вспоминаю неожиданно, что от меня перегаром , наверняка, воняет , и отворачиваюсь. Почему-то не хочу, чтоб он чувствовал. И так вчера… Расслабилась излишне. Такой меня даже бывший муж не знал.
Раскрепощенной. Развратной даже.
Все же, алкоголь делает женщину доступней, определенно.
Твердые пальцы за подбородок возвращают меня обратно.
- Ну? Что такое? Ночью было плохо? Так сейчас исправим впечатление.
В доказательство он очень недвусмысленно и сильно толкается членом, и я, помимо воли, расширяю глаза и открываю рот, чувствуя его уже практически в себе. Финального движения не хватает только! И мое тело очень даже такой поворот событий приветствует!
Гадство! Какое гадство!
- Яааа… Была не в себе! А вы… Ты! Ты – воспользовался!
Он смотрит настолько понимающе, что я самой себе в этот момент кажусь невероятно глупой малолетней кокеткой, заманившей парня к себе, соблазнившей, а потом включившей режим «я-не-такая».
- Заболела ты, похоже, Дарья Викторовна, - с сожалением выдыхает он, - будем лечить.
И делает финальный рывок, заполняя мое тело собой.
Я только ахаю да пальцы сжимаю.
Его жесткие движения, тяжелые и животные, выбивают хриплые выдохи и стоны, его глаза, неотрывно смотрящие на мое искаженное лицо, гипнотизируют настолько, что я не могу оторваться. Не могу опустить ресницы и хотя бы на таком уровне избавиться от него.
Зверев заполняет собой все. Он присутствует сразу на всех уровнях. И физическом, и ментальном.
И это чудовищное по своей новизне ощущение. У меня так никогда не было.
Мы впервые занимаемся сексом без отягчающих обстоятельств в виде моего стресса или моего, опять же, пьянства. Хотя… Здесь отягчением может служить мое похмелье, но , будем честны, не до такой степени.
Я отдаю себе отчет, что сейчас , конечно, могла бы сопротивляться. Правда. И он бы остановился. Если уж в первый раз тогда остановился… То сейчас тоже бы это сделал.
Но вот ведь проблема.
Я не хочу. Сопротивляться. Вернее, вроде и хочу, вроде и надо… Но все как-то не до того…
Я прячусь от себя, опять.
А он меня легко читает. Очень легко. И делает то, что ему хочется.
Каким-то, совершенно ужасным образом понимая, чего хочется мне.
Осознав это, я выдыхаю и пускаю все на самотек. Расслабляюсь, обхватываю его ногами.
- Ну давно бы так… - ворчит он, ускоряясь, длинно лижет мне шею, запуская дрожь по телу, облапливает, наваливаясь сильнее, по-медвежьи, обволакивая мое бедное тело собой, как коконом. Душно, тяжело, безумно, горячо… Невероятно.
И я, прежде чем провалиться в очередное свое сумасшествие, не пойми какое по счету за последние несколько суток, думаю, что успею еще от этого всего отказаться.
Потом.
Когда не буду так слаба.
- Слушай, а ты как предохраняешься? – спрашивает он, выходя из душа, обмотанный моим розовым полотенцем, и топая прямо на кухню. Очень по-хозяйски. Бесит.
- Никак.
Я смотрю на его немного вытянувшуюся физиономию и мстительно добавляю:
- Мог бы поинтересоваться, прежде чем член в меня пихать.
Выражение его лица – небольшая награда за мою потерю чувства внутреннего достоинства и самоуважения после всего, что этот зверь со мною делал на протяжении всей ночи и утра.
Но держать интригу долго не могу, а потому смеюсь :
- Успокойся, я на таблетках. Но вообще, тебе бы стоило переживать об этом, господин госслужащий. А то быстро в стойло притащат. Или уже притащили? Ты женат?
- А вот об этом тебе стоило бы поинтересоваться, - парирует он, мстя мне за розыгрыш с предохранением, - пораньше.
- А мне-то что? – удивляюсь я, переворачиваясь на живот и заглушая сосущее чувство под ложечкой, - я с тобой жить не собираюсь. И замуж – тоже.
- Вот как? – он ставит турку на плиту, возится с кофе. – Почему? Чем не устраиваю?
Я разглядываю его мощную фигуру, перекатывающиеся мышцы на спине. Он и в самом деле похож немного на зверя. И, может, на медведя даже. В Звереве нет излишней накаченности, мускулы не выделяются идеальной проработкой, он словно вылит из валуна, гладкий, покатый , но такой мощный, что даже мысли не возникает о возможности сдвинуть его с места. Такие, как он, силой не хвастаются.
Им этого не нужно. Их и без того стороной обходят.
И мне бы обойти. Но не получилось. Встал, валун проклятый , перегородил мне путь. И теперь не сдвинешь. Только если сам откатится.
- Не нравятся мне такие, как ты.
Цежу лениво, потягиваюсь, как кошка. Провоцирую. Зачем-то. Злюсь. На себя, в основном. Потому что и в самом деле, овца, даже не поинтересовалась его семейным положением.
О чем думала?
Да ни о чем.
Можно подумать, он давал мне время. Осмыслить происходящее.
Никакого.
Навалился и придавил. Валун.
- Такие, как я?
Он уменьшает огонь, идет одеваться.
Не стесняясь. Скидывает полотенце, натягивает белье, брюки. Обувается.
Словно знает, что буду смотреть.
